Предисловие

Однажды мы ехали в машине с одним бывшим большим чином из некогда могущественной организации и разговаривали с ним по душам. Нелогичное времяпровождение - я искренне ненавидела эту организацию, и эта ненависть сидела во мне с детства. Многое изменилось под влиянием жизненных обстоятельств, но это чувство было неискоренимо. Так или иначе, мы говорили с ним по душам, и я была расположена к нему. Мы говорили о жизни, просто так, а совсем не о бизнесе, хотя ехали на важные переговоры с не менее важными чинами. Но разговор шел о жизни, и я упомянула скалолазание, потому что оно являлось неотъемлемой частью моей теперешней жизни. "Почему ты этим занимаешься?", спросил он, "Что это, жажда адреналина или что-то другое?" Я ответила, что на скале ощущаю себя иначе, чем внизу, и все прочее становится несущественным, что это такое замечательное чувство, но его сложно объяснить словами, как и все, что искренне и идет изнутри. Так только, излить некий поток сознания, но зачем? Он сказал: "А ты напиши как-нибудь об этом. Поделись, объясни. Писать ведь легче, чем говорить". Он был старше меня на поколение, да что там, на целый век, и не только его "профессия", но и целый век непонимания разделял нас. Но я прислушалась к его словам и ответила: "Когда-нибудь я попытаюсь написать". И вот сейчас пытаюсь.

* * *

Это было совсем недавно, всего два года назад. Мне было двадцать восемь, слишком много для чего-то одного и слишком мало для другого. Я была состоявшимся человеком, наверное: семья, карьера, и искала приключений на свою задницу, как и каждый, кто так или иначе решил свои бытовые проблемы. Мы много путешествовали по другим странам, ища новых впечатлений, ходили на байдарках по штормовым озерам Заполярья, катались на горных лыжах, но ощущений как-то не хватало.

Когда меня пригласили на скалодром, я не знала, чего именно ожидать. Скалы (или горы?) что это такое? Ходить по этому или лазать? Что надеть? Что взять с собой? Я взяла горные ботинки (огромные, с гортексом), что могло быть глупее? Придя, увидела перед собой стену со множеством прикрученных хваталок, по которой лазали люди с веревками. На меня надели страховочную систему, пристегнули карабином к веревке и сказали: «Лезь». Я и полезла. Залезла, наверное, метра на три, потом устала (не отвалилась, не струсила, просто организм решил, что достаточно), и попросила опустить меня вниз. Полез Сережа и долез доверху (с провисами, конечно, но что такое провисы в первый раз, ведь долез!) И тут меня взяла злость (или зависть?) Я подумала: "Если он может, значит, и я могу!" Я полезла снова и долезла доверху.

А потом пошла вниз, в маленький магазинчик "Старт-1" и купила себе скальные тапки. Хорошие тапки, "Фокусы", La Sportiva. И пусть не завидуют мне те, кто считает, что это дорого. Я могла себе это позволить сейчас, убив восемь лет своей сознательной жизни на карьеру, но хорошо помню, как десять лет назад не могла позволить себе купить учебник итальянского (когда хотела изучать этот язык). У меня не было денег, откуда деньги у студентов? И я обменяла Бонка и еще одну не менее нужную мне книжку по английской грамматике на тоненький, но чрезвычайно нужный мне учебник итальянского. И вызубрила его от корки до корки - всегда больше ценишь то, что досталось тебе столь дорогой ценой. Там мы стали лазать.

Первые потуги в скалолазании не имеют ни малейшего отношения к скалолазанию, как таковому, но это понимаешь позже, и слава богу, иначе никто и никогда не начинал бы лазать. Вот ты, смешной и нелепый, висишь на стенке, отклячив пятую точку, судорожно держишься руками за стенку, ноги стоят в первой балетной позиции (потому что организм-дурашка считает, что чем большей поверхностью стопы ты прижмешься к скале, тем лучше), и пытаешься подтянуться на руках наверх, что бы потом переставить нижние конечности. Руки забиваются, начинающий скалолаз отваливается. Ты смотришь по сторонам, видишь легко и непринужденно летающие по стенам фигуры, и не понимаешь, то ли у них на руках присоски, то ли ты такой идиот.

Понимание приходит месяца через три-четыре. Ну, теперь ты крут, как никто другой. Круче только звезды! Тебе кажется, что ты все можешь. Мышцы рук укрепились, и ты компенсируешь отсутствие техники окрепшими бицепсами. Ты начинаешь осознавать, что чем меньше отклячена твоя пятая точка, тем больше шансов у тебя удержаться на этой ужасной вертикали. Ты понимаешь (чудо! чудо!), что можно, чуть повернувшись боком, сделать выход наверх с гораздо меньшим усилием, чем делая его прямо в лоб. Ноги начинают становиться на стену мысками, а не всей плоскостью, и это (бред какой-то!) оказывается гораздо удобнее. Ты перестаешь подтягиваться (или это приходит чуть позже?) и пытаешься сначала подойти ногами. Одним словом, стена и организм перестают ненавидеть друг друга, каждый смотрит на противника (они еще противники) оценивающе и принюхивается, понимая, что дальше им придется сосуществовать вместе, бок о бок, и пока совсем непонятно, что из этого получится.

Здесь начинаются первые проблемы. Твоя резко возросшая крутизна делает тебя невнимательным. С интересом обнаруживаешь незавинченный карабин, находясь на 12-метровой высоте, обвязка надета тяп-ляп, восьмерка завязана не восьмеркой, а не пойми чем. Как там у водителей? Первые аварии случаются не тогда, когда только сел за руль, а тогда, когда почувствовал себя непревзойденным водилой. И дай тебе бог в этот период сорваться не сильно, и не покалечится. Потому что, сорвавшись, ты пройдешь этот этап и начнешь лазать по-другому, но, похоже, пройти его необходимо, без этого никак.

На что подбила меня моя непревзойденная крутизна? Дело было в ДДС'е, нам надоело лазать по желтым стенкам (мы же профи, не кто-нибудь!), и мы отправились лазать по серым стенкам со своим комплектом свежекупленных оттяжек. Стоит заметить, что мы не умели ходить (и страховать) с нижней страховкой. То есть, видели это со стороны, подумаешь, ерунда какая, и думали, что сможем проделать это без проблем. Я привязалась к веревке и полезла практически по самой центральной части серой отрицательной стены. Мне удалось повесить первую оттяжку (собственно, это и спасло меня от серьезных травм). Более того, я даже встегнула вторую, при попытке вдеть в нее веревку, выбрала метра на полтора больше, чем нужно, и со всем этим рухнула вниз. Инстинктивно я подобрала ноги и зависла в полуметре над полом. Повисела немного. Встала на ноги. Потерла отбитый о стенку бок и отвязалась от веревки с твердым намерением не ходить больше с нижней страховкой никогда.

Приблизительно в это время мне в голову пришла идея, что имеет смысл заниматься не в одиночку, а с тренером. Но где найти тренера? К этому моменту мы уже чаще ходили в Бауманку, чем в ДДС. Причина была в наличии в Бауманке маленьких стенок, по которым можно было лазать без веревок. В Бауманке был господин Сарапаев, но ходили слухи, что человек он неоднозначный, и если ты ему не придешься, заниматься с тобой не будет. Будучи по натуре человеком самолюбивым, я вовсе не хотела просить его о чем-то и получать отказ, поэтому я ходила кругами вокруг, да около и медлила.

Ситуация, как обычно, разрешилась сама собой, без нашего активного участия. Как-то раз Сарапаев, часто видя нас на скалодроме, поинтересовался, почему мы не принимаем участия в соревнованиях. Сказать по правде, мысль участвовать в соревнованиях не приходила ко мне в голову вовсе, но, воспользовавшись моментом, я объяснила это тем, что мы плохо лазаем, не уверены в своих силах и хотели бы с кем-нибудь позаниматься, на что нам было предложено пойти в ДДС и позаниматься с имеющимся там тренером. Я поинтересовалась, неужели нельзя позаниматься здесь и с ним, если он так настаивает, чтобы мы участвовали в соревнованиях. После недолгих препирательств, нам было предложено явиться на следующий день на большие стенки. Цель была достигнута.

К тому моменту я уже успела привыкнуть к рельефу Бауманки, хотя, стоит заметить, что после ДДСа это было нелегко. В ДДСе мы и лазали-то только по желтым стенкам без всяких ограничений. Достаточно было иметь сильные руки, чтобы бегать без проблем эти несложные пятерки. Никаких мизеров, никакого рельефа, все просто и однозначно. Вот огромная пупындра перед носом, схватился за нее, потом за следующую, и ты уже наверху. Бауманка сразу показалась мне сложнее: масса рельефа, которого я изначально просто не видела и мучительно пыталась приютиться на неудобном мизере, не замечая огромной удобной складки рельефа по соседству, маленькие, травмирующие пальцы зацепки. (Сначала пальцы измочаливались в кровь, это уже позже везде, где только можно, отросла кожа, как у слона, которую невозможно было содрать ничем). Да и стенки были посложнее по категориям. Не скажу, что шестерки, хотя встречались и они.

Тем не менее, большие стенки стали для меня откровением. После первого же прохода руки забивались напрочь и отказывались работать, пальцы разгибались. То, что на маленьких стенках я проделывала на силе, здесь не получалось - сил элементарно не хватало. Мне казалось, что Сарапаев просто издевается над нами. Он методично выматывал нас до потери имеющихся сил и, только убедившись, что идея подтягиваться больше не придет к нам в голову, начинал по настоящему заниматься. Логика была проста до безобразия - когда у тебя нет больше сил, ты либо начнешь использовать технику, либо не полезешь вообще. Лазать нам хотелось. Скрипя и кряхтя, мы начали использовать технику.

"Вы знаете физику?" - спросил он нас. Имея высшее техническое образование, физику мы знали. Он чертил картинки с векторами сил и объяснял, как надо располагаться на стене таким образом, чтобы тебя меньше от нее отбрасывало. Пояснял, что не стоит тянуться к зацепке, так как в этот момент ты разгружаешь ноги, трение уменьшается и ноги соскальзывают, напротив, движение должно быть динамичным - максимально оттолкнувшись ногой и увеличив таким образом трение до максимума, ты делаешь одновременный выход рукой. Что некоторые места проходятся только в динамике, так как стоит тебе остановиться, давление на конечности ослабнет, трение уменьшится, и ты отвалишься. Что не стоит "ощупывать" зацепку часами - лучше она от этого не станет. Схватился - иди, не ищи другую зацепку, только потратишь силы. Если именно эта зацепка изначально показалась тебе оптимальной, скорее всего она таковой и является.

Ничего не бойся. Принцип тюрьмы: "Не верь, не бойся, не проси". Есть стенка и ты, больше нет ничего. Стенку бесполезно ненавидеть, ей от этого не теплее и не холоднее. И бесполезно ее бояться. На нее бессмысленно бросаться, ты только раздерешься в кровь, но ничего не достигнешь. Должен быть некий кураж, когда лезешь вверх. Кураж и пофигизм. Ты лезешь и тебе на все плевать. Ты просто знаешь, что пройдешь, и в мире нет сейчас ничего, кроме тебя и этой стенки, все остальное несущественно. Забегая вперед, скажу, что год занятий с ним полностью изменил мою психологию. Старая была стерта за ненадобностью, новая уверенно занимала ее место. Чуть позже исчез страх. Впрочем, это было не сразу, я слишком тороплюсь.

Я помню слова Сарапаева: "Единственное различие между тем, кто лазает семерки, и тем, кто их не лазает, состоит в том, что тот, кто лазает, знает, что он это может, тот, кто не лазает - просто еще этого не знает". (Сразу возникла ассоциация с "Иллюзиями" Ричарда Баха). Я пошутила как-то: "Сергей Борисович, так может быть имеет смысл лезть под действием наркотиков? Достигается нужный эффект - тебе все по барабану, и имеется необходимый кураж". Он посерьезнел и ответил не сразу. Выяснилось, что как-то была отловлена группа скалолазов, которая именно так и лазала. Дело замяли, но память об этом осталась. Я вспомнила круговую диаграмму из учебника по психологии, комментирующую измененные состояния сознания. И применила ее к действительности. Некоторые изменяют свое сознание с помощью наркотиков (один полукруг диаграммы), другие с помощью медитаций, гипноза, самовнушения, йоги (другой полукруг диаграммы). Я сильная, я смогу это сделать сама, без подсобных средств. В этом я была уверена.

В самом начале занятий я сказала ему: "Сергей Борисович, с нижней страховкой я лазать не буду. Однажды я сильно сорвалась и больше повторять не хочу". "Да, да", - ответил он, то ли приняв это к сведению, то ли пропустив мимо ушей. Так или иначе, первые несколько занятий речь о нижней страховке не шла - мы еле-еле лазали с верхней, о чем еще можно было говорить? Но шло время, мы чему-то учились, первые две стенки уже бегали без проблем и снисходительно называли их разминочными, лазали по третьей серой и по левой желтой с пирамидами, принюхивались и к более сложным. И вот однажды, как будто само собой, он предложил мне прогуляться с нижней.

Надо сказать, что к тому моменту в моем сознании уже произошли определенные сдвиги. Если раньше понятие страховки включало в себя туго натянутую веревку, фактически делающую пятую точку пятой точкой опоры, то сейчас провис 20-30 сантиметров при лазании с верхней страховкой воспринимался как само собой разумеющееся, иначе веревка просто мешала маневрировать. Сарапаев приучил меня, долезая до верху, не ждать, пока веревку натянут, но сразу спрыгивать вниз. (После чего меня искренне стали удивлять просьбы некоторых товарищей наверху: "Натяни!" Без всякой задней мысли я отвечала им: "Прыгай!") Однако сказать, что я полезла с нижней без малейшего душевного трепета, было бы явной ложью.

Так или иначе, повторный проход с нижней страховкой не особо отложился в моей памяти, не вызвал резко негативных впечатлений, из чего я делаю вывод, что была к нему морально готова, и он произошел ровно тогда, когда должен был произойти. Тем не менее, первые срывы были страшны, после каждого из них тряслись руки, трудно было заставить себя лезть снова. Здесь очень помогали гордость и самолюбие - я ни разу не позволила себе продемонстрировать свою слабость и показать, насколько мне плохо или страшно. Билась я во время срывов не сильно, из-за отрицательного наклона стенок травматичность была минимальной, так что основным фактором оставался страх. Страх на уровне подсознания, так как объективно я понимала, что веревка выдержит, шлямбурные крюки на скалодроме надежны, Сарапаев не упустит и т.д. Но чисто животный страх постоянно мешал.

Однако, как говорится, человек ко всему привыкает, даже к виселице: подергается, подергается и привыкает. Так и мы постепенно привыкали к хождению с нижней страховкой и, опять же, забегая вперед, скажу, что и трех-четырех метровые срывы перестали вызывать у меня эмоции. Я вновь цеплялась за утерянную опору и продолжала лезть вверх с неудержимой маниакальностью. От прошлого страха осталось лишь то, что я не могла заставить себя за одну тренировку ходить с нижней страховкой более двух маршрутов. Не могла и все. Да, сам срыв уже был безразличен, но приведение организма в состояние полной боевой готовности и абсолютного пофигизма ("Не верь, не бойся, не проси") все еще требовало внутренних усилий.

Запомнился первый выезд на скалы. Мы поехали в Крым, на Сарыч, хотели поехать с Сарапаевым, но соревнования в Крыму не совпали с нашим отпуском и мы поехали сами по себе. Скажу честно, поначалу мне было страшно. Скала не скалодром, расстояние между шлямбурами составляет отнюдь не семьдесят сантиметров. Бывает и два метра и больше. Вот здесь и проверяешь на практике, насколько хорошо удалось приучить себя не бояться. На скалах красиво. Вокруг природа, море. По скале, на солнышке бегают маленькие ящерицы, прирожденные скалолазы - им твои проблемы не понятны: подумаешь, делов-то - пробежаться по этой скале!

Особенно страшно вешать первую оттяжку на незнакомом маршруте. Первая оттяжка это серьезно, здесь уже не подсознательный страх, здесь опасения вполне реальны. Сорвешься, не повесив первую, и последствия могут быть любыми, вплоть до переломов. Теоретически надо осуществлять гимнастическую страховку лезущего. Но многие ли осуществляют ее на практике? Я не осуществляла. Однажды на скалодроме с первой оттяжки сорвалась моя подруга, серьезно сломав ногу. Если бы я попыталась ее "поймать", этого не случилось бы, но это даже не пришло мне в голову. Помню первую оттяжку на "Пикассо", на Сарыче. Низ маршрута настолько сложен для меня, что я вообще не понимаю, как его идти, но спасает кураж (что так настойчиво вырабатывал в нас Сарапаев), и я иду и вешаю эту самую оттяжку, недоумевая при втором проходе, как вообще смогла это сделать. Вешаю первую оттяжку в Хийтоле ребятам на соседнем маршруте. Маршрут 7а, поэтому вешаю ее опять же не на умении, а на кураже, и это опять сходит мне с рук.

За два года занятий скалолазанием я успела затащить на скалодром множество своих друзей. Просто потому, что мне не терпелось поделиться с ними тем удовольствием, которое я там испытывала. При этом я и мысли не допускала, что кому-то другому скалолазание может, например, не понравиться. К тому моменту оно стало мне необходимо, как воздух, как очередная порция наркотика для опытного наркомана. После тренировок я чувствовала себя физически измотанной, но эмоционально испытывала состояние, близкое к нирване. Мы частенько заезжали к друзьям сразу после тренировки, и бутылка холодного пива в прикуску с второпях нарезанной колбасой и сыром стала для меня неотъемлемой частью занятий скалолазанием, это был некий приз, некая награда, которую получаешь только хорошо потрудившись, ибо ни в какой иной ситуации пиво не было настолько вкусным.

Частенько друзья приводили на скалодром своих детей, детям скалолазание в большинстве своем нравилось, и тут начинались вопросы, не опасно ли это, стоит ли разрешать ненаглядному чаду этим заниматься. Я давно задумывалась об опасности скалолазания и для себя пришла примерно к следующему выводу. Как и во всех прочих видах спорта опасен не сам спорт, а разгильдяйство, ему сопутствующее. Девяносто девять процентов несчастных случаев (в лазании по коротким пробитым маршрутам) происходит не потому, что перебило веревку, упал камень, что-то произошло в результате срыва, а по невнимательности. Неправильно ввязался, полез на одном шлямбурном крюке вверху, типа, и так сойдет. Не сойдет. В больнице рядом с моей подругой лежала шестнадцатилетняя девочка, сорвавшаяся с пятнадцати метров в Подольском карьере из-за того, что вырвался верхний крюк, в который была продета веревка. А второго крюка не было: и так сойдет!

Еще одно правило, намертво вбитое в голову Сарапаевым: при лазании с нижней страховкой никогда не встегивай веревку в карабин, а ввязывай ее непосредственно в обвязку. Между тобой и веревкой должно быть как можно меньше промежуточных звеньев, так как при этом уменьшается вероятность, что одно из них откажет. Это на пальцах. А для любителей технических описаний имеет смысл почитать цифры на карабине: при поперечном положении карабин выдерживает гораздо меньшую нагрузку, чем при продольном, но никогда не знаешь, каким боком он будет повернут при сильном срыве. Для обладающих развитым воображением можно также представить себе зрелище карабина, впивающегося тебе в живот, но это уже больше подходит для фильмов ужасов.

Второй опасный момент это снятие веревок после лазания на реальных скалах. После многочасового лазания несколько устаешь и, долазавшись до последнего, хочется как можно скорее свернуться и пойти купаться в море. В итоге ты неверно встаешь на самостраховку, отвязываешь или отщелкиваешь не то, что нужно, и результат может быть довольно печален. В этом случае (как и в случае с обычным встегиванием/ввязыванием перед лазанием) я завела себе за правило проговаривать про себя всю последовательность действий, которую необходимо совершить, и совершать эти действия аккуратно, без спешки, сосредоточившись только на них, а не на холодном пиве, которое будет чуть позже. Одним словом, лучше сойти за идиота, что-то монотонно шепчущего себе под нос, чем уже ни за кого никогда не сойти.

Хотелось бы сказать пару слов о соревнованиях и моем отношении к ним. Я долго и упорно отнекивалась участвовать во всевозможных соревнованиях, так как несмотря на годы, прошедшие после института, во мне остался извечный страх студента перед экзаменом, и не было ни малейшего желания испытывать этот панический ужас заново, да еще и по собственной воле. Однако, находясь под постоянным давлением со стороны Сарапаева и выслушивая из разу в раз, что одни соревнования заменяют пять тренировок, я, наконец, согласилась поучаствовать. К тому моменту лазала я немногим больше года, за плечами была одна поездка в Крым. Первоначальная крутизна, некогда застилавшая мне глаза, успела рассеяться, я довольно точно знала себе цену, и не была склонна ни приуменьшать, ни преувеличивать свои достижения.

На соревнованиях мне удалось показать лучший результат, чем на тренировках, но, как и ожидалось, это стоило мне таких нервов, что желание участвовать в чем-либо вновь пропало надолго. Воспользовавшись опытом, приобретенным в институте, я отвлеклась от всего постороннего и мешающего, достигнув предельной концентрации именно на том, как и куда мне надо лезть. Поле зрения сузилось ровно до этой стенки, я отрезала от себя весь внешний мир, его более не существовало. Минус этого метода заключался в том, что во время экзаменов мне требовалось лишь заставить работать мозг, здесь же необходимо было обеспечить энергией все тело, поэтому я не могла сконцентрировать всю полученную энергию в одном месте организма. Ненадолго заметавшись в поисках решения, мозг все же поделился полученным энергетическим сгустком с остальным телом. По стенке я лезла легко и непринужденно, без малейшего волнения, и прошла там, где во время тренировок срывалась со стопроцентной вероятностью. Я получила второй разряд и стойкое нежелание связываться впредь с какими бы то ни было состязаниями - я не была йогом, и такая предельная концентрация организма давалась нелегко.

Выбирая маршруты самостоятельно, я всегда предпочитала маршруты с мизерами, годными для активного хвата - на них я чувствовала себя, как рыба в воде. Любовь к активному хвату не довела меня до добра. Когда начинаешь заниматься спортом в больших количествах, спорт начинает приносить не только радость, но и калечить организм. Я была морально готова к этому, всерьез занявшись скалолазанием. У кого-то болит спина, у кого-то колени, мне скалолазание отозвалось болью в суставах пальцев рук. Я честно пыталась пользоваться пассивным хватом и лишний раз не перегружать пальцы, но выбирая между здоровыми суставами и эффектным выходом, я всегда склонялась в пользу эффектного выхода, и лишь внизу начинала жалеть о том, что очередной раз перегрузила пальцы. Иногда, зависнув на секунду на одних пальцах, я судорожно искала остальные точки опоры, ни в коем случае не желая срываться. Иногда намеренно выбирала маршрут слишком сложной для меня категории, компенсируя нехватку техники силой пальцев. Я жила сегодняшним днем, и мысли о том, что будет через десять лет, не очень меня волновали. Вполне возможно, что через десять лет и меня не будет.

Еще пара мыслей и замечаний: интересно наблюдать за людьми, занимающимися на скалодроме. Очень редко человек, который не может пролезть стенку, скажет себе и окружающим: "Я не могу этого потому, что не могу. Потому, что недостаточно тренируюсь и не прилагаю достаточно усилий для того, чтобы смочь". Обычно объяснения бывают следующими. Первое: "Я альпинист, а не скалолаз. А сюда я хожу так…, размяться". Делаем вывод: все плохо лазающие скалолазы это альпинисты. (Ни в коей мере не хочу оскорбить настоящих альпинистов). Второе: "Мне не хватает роста. Вот он может туда дотянуться, а я не могу". Казалось бы, верное замечание. Но очень хочется показать этим скалолазам Лену из команды Сарапаева, которая, будучи ниже меня на голову, лазает лучше меня раз в дцать, да что сравнивать со мной? Скажем так: из девушек, занимающихся скалолазанием, я нечасто встречала более сильных спортсменок.

Что, по моим представлениям, имеет важное значение в скалолазании? Как ни печально, мне кажется, важную роль играет соотношение рост - вес. Пусть простят меня полные юноши и девушки, но я не встречала сильных скалолазов, расположенных к полноте. Обычно это худые поджарые фигуры, где вес каждого кусочка тела сведен к минимуму, даже мышцы и те, как будто растут не вширь, а вглубь. Однако, вовсе не факт, что полному человеку не стоит заниматься скалолазанием. При серьезных тренировках у него есть все шансы для начала похудеть (я сбрасываю до килограмма после каждой тренировки, но так как не ставлю своей целью похудание, то быстро восполняю потери количеством съеденного и выпитого), а потом и стать хорошим скалолазом.

Что реально беспокоит меня на данный момент? Я слишком поздно начала заниматься скалолазанием, и не уверена, успею ли я достичь тех результатов, которых хотелось бы. Можно бесконечно долго рассуждать о том, что состояние, в котором ты содержишь организм, зависит только от тебя, но я не знаю, как именно буду чувствовать себя через несколько лет, и это изрядно меня беспокоит. Выдержат ли суставы? Не исчезнет ли гибкость? Не уменьшится ли сила? До какого возраста можно показывать реальные результаты, а не просто лазать? Мне тридцать сейчас и всесторонне оценивая себя, я знаю, что сейчас нахожусь в лучшей форме, чем когда бы то ни было. Но что будет в будущем? Одному богу известно.

И наконец, бессмысленно заниматься скалолазанием один-два раза в месяц. Дело даже не в достижениях или в их отсутствии, просто такие занятия сродни мазохизму: прикладывая заново массу усилий ты не получаешь ровно никакого результата. Что я считаю результатом? Бесспорно, приятно победить в соревнованиях или показать кому-то, насколько ты крут. Но все же для меня важно несколько иное. Я испытываю потрясающее чувство, находясь на скале. Потрясение оттого, что мое тело вообще способно такое сделать, ощущение работы каждой мельчайшей мышцы организма, восторг от равновесия, достигнутого там, где его, казалось бы, физически невозможно достигнуть. Эти чувства сродни радости первооткрывателя - я заново открываю свое тело, поражаясь тому, на что оно способно. Вот я стою в упор между стенами практически на шпагате. (Как это получилось? Я же вообще не умею стоять на шпагате!) Или взлетаю вверх почти на два метра с ногами, стоящими в упоре на стене. А вот здесь мне удалось перейти из правой откидки в левую, хотя казалось, что это невозможно - обе руки и ноги на мизерах, да что так, просто на честном слове! А вот этот выход - да он просто нереален. Но чуть смещаешь центр тяжести, чуть изогнешься, и за счет пойманного равновесия делаешь то, что раньше казалось фокусом Дэвида Коперфильда.

Ощущения на стене сродни полету (хотя и реальных полетов хватает). Ты экспериментируешь, ты всегда на грани. Срываешься и лезешь заново. (Вот почему меня не прельщает лазание на Красноярских Столбах без страховки - мне не интересно лезть то, что ниже моего максимально возможного на данный момент предела). И рано или поздно желаемое удается. В копилку твоего организма откладывается свежеприобретенное движение, и в следующий раз ты делаешь его легко и непринужденно, даже не задумываясь, о том, что и как расположить на стене.

Вот пожалуй и все на текущий момент. Наверное, я забыла о каких-то мелочах и допишу их, если вспомню. Кое-что я удалила отсюда после некоторых раздумий, дабы никого не обидеть и не оскорбить. Наверное, будет чертовски интересно вернуться к этому тексту где-нибудь через годик и снисходительно посмеяться над собой, теперешней, как наверняка посмеиваются сейчас более опытные в плане скалолазания (да и просто в жизненном плане) товарищи. Данный текст ни в коей мере не может являться инструкцией для начинающих скалолазов и пособием для продолжающих, просто потому, что каждая строчка его может быть неверной. Я высказала свое мнение и свое отношение к скалолазанию, которое не претендует на объективность, да и вообще ни на что не претендует. Удачи! Мое почтение всем прочитавшим:)

Автор: tbr