От Кливленда до Брисбейна (Brisbane, Queensland) тридцать часов лететь. С пересадкой в Окленде, Новая Зеландия. Уже в самолете начал знакомиться с замечательными народами, населяющими два тихоокеанских осколка Великой Империи. У новозеландцев базар забавный. Они все буквы «е» произносят одинаково как «и». Например: «Ай кэн сит ап а тинт ин э сиконд» – «I can set up a tent in a second.» Пожилая леди-киви в самолете попросила меня снять ее чемодан с полки, потому что «Ит'с хииви.» (It’s heavy).

В аэропорту Окленда пошел искать сортир. Терминал аэропорта разгорожен передвижными стенками, обитыми зеленым бархатом. По моим подсчетам, вход в отхожее место должен был находиться за одной из таких стенок. Я спросил проходящую тетку в форме работника аэропорта, где здесь туалет. Она указала прямо на такую стенку и сказала, что вот тут он и есть, и что туда только что зашел мужчина, и мне надо подождать пока он выйдет. У меня сразу возникло два вопроса. Первый: в указанной стенке не было ничего похожего на дверь. Только швы между сочленениями. Как мужчина мог сквозь нее пройти и ничем не зацепиться? Второй вопрос: неужели в сортире международного аэропорта только одно посадочное место. Почему мне необходимо ждать, когда мужчина оттуда выйдет. Я спросил тетку, а может можно обойти стенку вокруг, а то тут двери не видно? Она настойчиво стала утверждать, что дверь тут вот есть, и мне непременно нужно подождать, пока оттуда выйдет джентельмен. И ушла.

Я остался тупо глазеть в бархатную стенку, в надежде, что вдруг в ней проступит светящийся контур таинственной дверцы, послышится дивный звук сливаемой хрустальной воды и появится… Гэндальф, довольный успешным возвращением долга природе. Все-таки Властелин Колец снимали в Новой Зеландии. Какое там слово надо сказать, чтоб в Морию войти? Тут все должно быть волшебное. Через пару минут снова появилась эта тетка. Осведомилась, не вышел ли джентельмен. Я сказал, что нет. Она посоветовала подождать подольше. У меня стало закрадываться подозрение, что тетка не в своем уме. Но обижать ее не хотелось. Когда она скрылась, я прошелся вдоль стенки, нашел ее конец, и зашел за нее. Там был обычный сортир, какие бывают во всех аэропортах. Унитазы в достаточном количестве. Гэндальфа не было. Наверное, ушел уже, пока я в стенку пялился.

Мне захотелось проверить один физический феномен, о котором я где-то слышал. Кажется, в мультфильме про Симпсонов. Якобы вследствие Кориолисовой силы, в Южном полушарии вода в унитазе закручивается не в том направлении, как у нас в Северном. Я не очень помнил в какую сторону закручивалась вода у меня дома, но решил запротоколировать направление водоворота в Новой Зеландии, а потом сравнить с Кливлендским. Эксперимент не удался из-за конструкции унитаза. Вместо ожидаемого Мальстрема, вода единым глотком уходила в отрывавшуюся на дне унитаза бездну, унося вместе с жидкими, полу-жидкими и коллоидными продуктами жизнедеятельности все надежды обогатить науку великим открытием.

Я вернулся к семье. Дети были как огурчики. На них ночной перелет через Тихий океан никак не повлиял. Я уселся, и мы с детьми стали играть в бревно и муравьев. Я был спящим бревном, а Даник с Алиской интенсивно по мне прыгали. В аэропорту было несколько человек Маори. Честно говоря, мне было в их присутствии не по себе. Никак не могу избавиться от навеянных Жюль Верном предрассудков по поводу этой нации. Сцена каннибализма из Детей Капитана Гранта – одно из самых ярких впечатлений моего детства. Хотя в самолете посмотрел фильм The Whale Rider про симпатичную девочку-Маори. Может, сейчас не так уж все и страшно.

В окно был виден самолет Новозеландской компании с огромным портретом Фродо на борту. В самолете мы сидели напротив стенки, поскольку Алиске был нужен бассинет. Нам некуда было вытянуть ноги, зато Алиска веселилась вовсю: выглядывала из бассинета, улыбалась всему салону и размахивала казенными наушниками, которые стюардессы не решались отобрать.

До Австралии долетели быстро. Брисбейн – курортный город. Не смотря на зимний август-месяц, там тепло и даже жарко. От аэропорта до гостиниц, как и в любой порядочной стране, отходят шаттлы: небольшие автобусы с прицепами. Водила кладет чемоданы в прицеп, а пассажиры налегке рассаживаются в салоне. Было занятно слушать разговоры водителя по радио. Австралийский диалект похож на британский, и явно отличается от новозеландского. Водила сказал кому-то по радио, что ему надо высадить кого-то в месте, называемом >«Мака». Только через некоторое время я понял, что «Мака» означает отель «Mercur».

Мы поселились в Westend Central Apartments. Когда в аэропорту я упомянул это название девочке-клерку, она посмотрела на меня с завистью и сказала, что это очень и очень хорошее место. Место действительно хорошее. Очень рекоммендую. В номере есть полная кухня с плитой, холодильником, микроволновкой, дишвошером и набором посуды. Все это сверкает чистотой. Над плитой висит вытяжка, на которой написано, что ее надо всегда включать, когда готовишь, потому что если включится сигнализация, то приедет пожарная команда, и нам будет штраф в 500 оськиных долларов.

В сортире есть стиральная машина и сушка. Короче говоря, номер приспособлен для людей, выезжающих на приключения и по возвращению в неурочный час, когда рестораны закрыты, желающих быстро приготовить чего-нибудь пожрать и постирать запылившееся хаки. Супермаркет рядом через дорогу. Тут же начинается улочка со всякими хипповыми магазинчиками сувениров, где сидят девочки и мальчики с зелеными волосами и серьгами в самых удивительных местах, играют в нарды или просто болтают.

Оськины деньги смешные, как конфетные фантики. После зеленых-то непривычно. Мы меняли их в аэропорту. Я показал карточку ААА – American Automobile Association. Оказалось, что мне с ней можно не платить комиссионные.

В соответствии с планами, я оставался в Брисбейне. Взял туристический буклетик и посмотрел на имеющиеся в продаже туры. Выбрал два. Первый для себя в Lamington National Park, и второй для всего семейства, когда они вернутся – в Lone Pine Koala Sanctuary и про аборигенскую культуру. Позвонил – сказали, завтра утром с вещами на выход. Гид на автобусе подберет у отеля.

Гид был бородатый мужик по имени Майк. Весь в хаки, шортах – все как положено австралийцу. Кроме меня тур брали француз из Японии и бабушка из Мельбурна. В тур был включен «утренний чай». Мы остановились в деревеньке у маленького ресторанчика, увешанного пейзажами, написанными маслом. Девушка спросила чего изволим. Вместо чая заказал моку. Девушка добавила восхитительный кусочек шоколадного тортика. Про тортик в турбуке ничего не говорилось. Я попытался заплатить, но девушка сказала, что все включено. Тип (на чай) тоже не взяла. Как я выяснил, в Австралии на чай давать не принято. Если будешь всучивать, некоторые возьмут, а некоторые могут и обидеться. Так обстоят дела не только с официантами. Таксист, который вез меня в аэропорт, тоже отказался. Прямо страна чудес!

У ресторанчика росло bottle brush tree. Я про него читал в книжке про экзотические растения. Его соцветия похожи на красные ершики для мытья бутылок. В дороге сел на переднее сиденье и болтал с Майком про машины. В Австралии много Фордов модели Фалкон. В Америке я таких не видел вообще. Здесь они катаются в вариациях от седана до пикапа. Майк сказал: «Falcon? It’s a bloody good car!» Не часто в Америке можно слышать такой эпитет. Кроме Фалкона, распространены еще машины под названием Holden. Я был удивлен, когда Майк сказал, что они американские, а точнее General Motors. То есть когда-то были австралийскими, а потом купили их.

Вокруг простирался австралийский аутбэк (outback). То, что в Южной Африке зовут вельдом, в Аргентине пампасами, а у нас прериями. Майк сказал, что надо смотреть внимательно: тут могут бегать кенгуру.

-Вон! – закричал я.

Майк удатил по тормозам. Я чуть не влетел в ветровое стекло.

- Это не кенгуру, а пеньгуру (stumpgaroo), - сказал Майк. – Недавно возил японских туристов. Ну, которые с фотоаппаратами. Я им в шутку говорю: вон пеньгуру стоит. Они все как один фотоаппараты направляют и чик-чик-чик.

Через некоторое время на дорогу перед нами действительно выскочило кенгуру. Майк назвал его валлаби. Вообще, как я понял, собственно кенгуру там один-два вида. Остальные – валлаби.

Нам повстречалась военная колонна. Майк сказал, что тут, в долине Канунгры, австралийская армия тренируется в jungle warfare – боевые действия в джунглях. Вещь актуальная, поскольку австралийцам приходится периодически разводить враждующие племена людоедов в разных атолловых республиках и королевствах Океании. Не завезли куда-нибудь вовремя тушенку, и начали дикари друг друга кушать на Соломоновых островах, или там Фиджи, а австралийцы потом вводят туда ограниченный контингент.

Приехали в парк. Майк показал куда надо пойти, чтобы пройтись на Canopy Walk – подвешенные дорожки на верхушках деревьев. Прогулка по кронам деревьев – это очень здорово. Собственно, кроме верхушек деревьев и окрестных гор там ничего не видно, зато потом можно рассказать, мол, да был, гулял, лазал. Потом решил прогуляться самостоятельно по дождевому лесу. Мой опыт дождевых лесов ограничивался лесом Эль Юнке в Пуэрто Рико. Там было очень мокро, и все время текло за шиворот. Местный лес был довольно сухой. Росли огромные эвкалипты. Из под ног выпрыгнул маленький валлаби, потом еще один и еще. Лес кишел маленькими валлаби, похожими на толстых двуногих крыс-переростков. Майк потом сказал, что они называются падимеллоны.

Где-то в этом лесу еще до второй мировой упал самолет, летевший на какой-то мировой рекорд. Владелец леса, некий О'Рейлли, нашел выживших пилотов и доставил их к людям. В честь этого там поставлен памятник: О'Рейлли подает кружку воды изможденным авиаторам. Теперь на месте дома О'Рейлли гостиница и музейчик.

Погуляв по лесу, вернулся к Майку, который ждал в автобусе с толпой народа, возвращавшихся из о'рейлльской гостиницы после тура с ночевой. На обратном пути ехали через лес, где должны были водиться дикие коалы. Майк сказал, чтоб смотрели на деревья. Увидев что-то пушистое и ушастое, я крикнул Майку. Тот не замедлил тормознуть. Все вышли из автобуса. На эвкалипте сидела коала и смотрела на нас грустными глазами.

После одинокой коалы Майк завез нас в место, где водится дикий утконос. Вокруг были виноградники. Здесь делалось канунгрское вино, которого завались в американских супермаркетах. На винограднике сидел гигантский белый зимородок Кукабарра, известный по старой детской песенке Марион Синклэр:

Kookaburra sits in the old gum tree
Merry, merry king of the bush is he
Laugh, Kookaburra! Laugh, Kookaburra!
Gay your life must be

Утконоса пришлось ждать долго. Он выплывает из норы перед заходом солнца. Это чудо появилось на поверхности далеко от берега. Мне никак не удавалось сделать приличный снимок. Когда возвращались, Майк спросил, снял ли я утконоса. Я сказал, что нет, мой объектив недостаточно мощный.

- Жаль, - сказал он.
Ночь встретил в гостинице. За окном висел перевернутый Орион.

Устройство унитаза было аналогично новозеландскому. Проверить направление вектора Кориолисовой силы не представлялось возможным. На крышке унитаза две кнопки: одна спускает много воды, другая мало: для обоих случаев жизни. Поначалу это было проблемой для Даника. Он кнопок не видел, и , выйдя из сортира заявил:

- Ну никак не могу понять как тут спускается вода!

Следующим вечером у меня был званный ужин на колесном пароходе, плавающем по местной речке. За столиком познакомился с австралийским парнем по имени Иван Корнелиус (Iwan). Несмотря на имя, русских в его родне не было. Одни голландцы. Иван спрашивал как по-русски будет: can I have one beer? Потом я попытался рассказать ему на английском анекдот про москалей, и как они зовут пыво. Анекдот удался, поскольку в английском звучании слово «пиво» (peevo) действительно звучит неаппетитно.

Иван показал мне австралийский народный десерт – бизе под названием pavlova. Назван в честь русской баллерины. Иван предупредил, что новозеландцы считают павлову своим изобретением, но им верить не стоит. По телевизору показывали скандал в парламенте. Какой-то министр проштрафился. Его сынок получил ticket за превышение скорости, а папаша написал в полицию письмо на министерском бланке, чтоб сынка простили. Короче, разгул коррупции. Теперь этот министр сидел на стуле в зале парламента, плакал и извинялся, а ему все выражали публичное «фу», и собирались выгнать с работы.

Собрались на следующий день на тур всем кагалом. Опять за нами заехал гид на автобусе. Австралийский абориген из племени Нинако, по имени то ли Фред, то ли Фрэнк, - у него такой базар, что непонятно. Пусть будет Фред. Толстый, черный, кучерявый, с выраженным альвеолярным прогнатизмом, который до введения политической корректности наводил антропологов на мысль о примитивности аборигенской расы.

Фред повез нас к теплоходу. На нем мы доплыли до Lone Pine Koala Sanctuary – большой зоопарк, где можно ходить среди зверей, при условии что те не кусучие. Сфотографировались с коалой, погладили кенгуру – стандартный набор. Фред встретил нас на выходе и повез на аборигенский тур. Остановились на ферме, где стригут овец и разводят кенгуру на мясо. Фред достал палку, напоминающую копье и сказал, что сейчас пойдет и убьет нам кого-нибудь на ланч. Вернулся с тарелками, полными жареного мяса.

- Вот кенгуру, а вот – крокодил.

Мясо кенгуру было темное и довольно вкусное. Крокодил напоминал сваренную в болотной воде курицу. Я во Флориде ел хвост аллигатора, тот мне показался гораздо лучше. Френк начал рассказывать, что есть племена аборигенов, у которых тотем кенгуру. Они их есть не могут, поэтому вымирают от голода. А вот у его племени тотем – ковровая змея, которых и так никто почти не ест, поэтому они процветают.

Рассказал про то, как аборигены плохо живут, как сам он в юности нюхал клей, и какие мероприятия проводятся, чтобы ситуацию изменить. Принес откуда-то дубинку и бумеранги.

- Это, - говорит, показывая на дубинку, - называется Нала-нала. Когда в племени кто-то провинился, его выгоняют. Он может вернуться, если согласится, чтобы его стукнули по голове этой дубинкой. Если выживет – все грехи простят.
Нала-нала была на редкость тяжелой. Я бы предпочел уйти из племени и уехать куда-нибудь в Мельбурн, чем подставить башку под такое.

Потом мы пошли кидать копья и бумеранги. Копье кидается с помошью копьеметалки под названием вумера. Индейцы называли ее атль-атль. Ее задача – не чтоб копье дальше летело, а чтоб с большей силой. Наконечников у аборигенов не было. Копья – просто заостренные палки. Чтобы вонзить такую в кенгуру или другого аборигена, нужна изрядная сила. Поэтому пользовались вумерой.

Вообще-то бумеранги полагается делать каменным ножом из дерева теги-теги. Фред выпиливал свои лобзиком из фанеры и доводил до аэродинамической формы рашпилем. Они действительно возвращаются, если их удачно кинуть, и при правильном ветре. Фред подарил нам три своих творения.

Между домами на ферме ходила девочка с вомбатом на поводке. Фред сказал, что вомбаты очень злые и кусучие, но девочка как-то с этим справляется. На лужайке кенгуру занимались сексом. Мы бросали бумеранги и поскальзывались в кенгурячем дерьме. Тур окончился.

Потом закончилась и сама Австралия.

Жалко было уезжать. Еще столько всего не увидели. Ни горы Улуру, ни топлесс-пляжа Bondi. Но мы еще вернемся! В такую красивую страну к таким приятным людям невозможно не вернуться.