Отрывки из книги Стэф Дэвис (Steph Davis): "High Infatuation: A Climber’s Guide to Love and Gravity"

“Метания”

Это зеркало внутри меня показывает …
Я не могу сказать, что именно оно показывает,
Но я также не могу оставаться в неведении.

Я бегу от своего тела. Бегу от души.
Мне нигде нет места.
-- Rumi

Я иногда удивляюсь, почему скалолазы так трепетно относятся к своему увлечению. Их страсть сродни религиозному чувству. Многие годы я не задумывалась о его природе. Я лишь понимала, что на протяжении всех этих лет искала нечто, что чудесным образом имела раньше, но, не осознав его ценность, потеряла. Размышляя о процессах, происходящих в нашем обществе, о западной культуре, породившей меня, я вижу, что множество людей упускают в своей жизни нечто очень важное. Иное видение окружающей нас реальности просто необходимо для созидательной деятельности. Возможно, именно эта мысль вспыхивает в мозгу скалолаза, когда он находится в горах, или когда его организм, кажется, вот-вот взорвется от напряжения. Многие чувствуют это впервые и готовы отдать все на свете, чтобы подобраться к этому ощущение ближе. А путь нам известен.

Я часто слышу мнение, что скалолазание – это занятие для эгоистов. И я почти согласна с этим. Если не вдаваться в подробности, а рассматривать скалолазание как вид спорта или физической деятельности, так оно и есть. Но для людей живущих скалолазанием дело никогда не ограничивалось физической активностью. Скалолазание научило меня считаться не только с собой и своими желаниями. Я поняла, что нужно быть частью этого мира, не ограничиваясь только собственными делами. Я крайне неохотно, но научилась принимать помощь других. Физически и интеллектуально скалолазание втолкнуло меня в иной мир. Мир огромный, в котором мне сложно разглядеть саму себя. И самое главное, скалолазание показало мне, что существуют могущественные силы, порой невидимые. Я научилась анализировать окружающую реальность. Я поняла, насколько я ничтожна.

“Падение”

Путь в Вайоминг утомил меня. В свете фар то и дело мелькали полынь и изображения оленей, расставленные вдоль обочины. Я тщетно пыталась разглядеть пейзаж, который, как мне помнилось, должен быть очень красив, но луна была слишком молодой, а я была здесь всего один раз. Мы с моим партнером слегка подпрыгнули в машине, въезжая на мост через ущелье. Мост, переброшенный через узкий - сто футов в ширину и столько же в глубину - каньон, выглядел довольно дико. Я помнила, как под ним бурлит вода, едва прикрывающая речную гальку.

Лазание по стенам ущелья может внушать страх. Спустившись вниз по веревкам на полку у самой воды, мы оставили себе лишь один путь наверх. Беспорядочный узор розового гранита отпугивает многих скалолазов и делает Fremont Canyon безлюдным местом. Почти все время единственными звуками, которые я слышала, было мое дыхание, да всплески от сбрасываемых Майком камней.

Машина начала подпрыгивать на ребристой поверхности моста, буквально выталкивая из нас слова.

«Ты слышала про двух девчонок, которые свалились с моста?», - спросил Майк.

Машина последний раз вздрогнула, соскочив с металлического покрытия моста на грязную дорогу. Я повернулась, пытаясь разглядеть очертания маленького моста, и, казалось, он парил в темноте.

«Что?! О чем ты говоришь? Кто-то столкнул людей с этого моста? Боже, это же верная смерть! Ужасно! Они умерли?», - спросила я.

«Только одна из них», - ответил он.

Мост скрылся за поворотом.

Всю неделю я думала только об этих девушках. Спуская вниз веревки, я вглядывалась в поверхность воды, подсознательно пытаясь определить глубину ущелья. Я смотрела на зеленоватые валуны, лежащие на дне и гадала, насколько они скрыты водой. Во время срыва я пыталась представить, что будет, если продолжить падение. Майк устал пересказывать скудные подробности того происшествия и начал жалеть о том, что вообще заговорил о нем. За все неделю в каньоне не появилось ни души; что-то зловещее было в безмолвии этого места.

“Похоже, швейцарцы оказались правы”

После месяца дождя, ветра, снега, крупы и тысячи других видов осадков, о существовании которых я даже не подозревала, я стала скептически относиться к уверенности Чарли в том, что в Патагонии бывает хорошая погода. Восхождение – это вопрос веры, и на сегодняшний день я «сходила» в шторм лишь одну вершину.

«Собираешься возвращаться?», - спросила я у другого «новичка», паковавшего свою промокшую палатку.

«Я уверен, что маршруты тут первоклассные, но что толку, если нет нормальной погоды», - уныло ответил он.

В течение следующего месяца непрекращающихся штормов я узнала названия и характер движения восьми типов облаков. Я наслушалась историй о Ten Splitter Days, ставшим теперь легендарным, который мы с Чарли имели несчастье пропустить. Во мне проснулся дикий интерес к различным погодным теориям, блуждавшим по базовому лагерю.

Чарли же был сторонником календарного метода определения погоды. Он все твердил, что в конце января погода непременно наладится – потому что так всегда было – и даже запланировал восхождение на февраль. Помимо этого он разработал теорию, основанную на маршрутах самолетов: пилоты коммерческих самолетов начнут летать над районом Фитц-Роя, как только наметится «окно».

В лагере появились двое американцев, которые застали нас за высматриванием низко летающих кондоров - еще одного предположительного признака улучшения погоды. Многочисленные дни бездействия не позволили подтвердить теории, основанные на небесных «телах» - из-за облачности мы попросту не видели неба.

Наши соседи швейцарцы были верными адептами барометра. Пока стрелки их приборов не переместятся в зону высокого давления, они шагу не сделают. Чарли открыто демонстрировал свое презрение к подобному проявлению «баро-паралича».

«Барометры лишь подтвердят данность. И когда стрелка покажет «ясно», вы, ребята, будете в базовом лагере и никуда не успеете», - с пренебрежением говорил он швейцарцам.

Я была полностью согласна с Чарли, и мы предприняли пару попыток подойти под маршрут. Главным результатом нашей философии стало доскональное изучение пути подхода по леднику. Также мы обеспечили нескончаемое шоу для швейцарцев, которые потихоньку посмеивались над нашими забегами под маршрут, каждый раз как показывался кусочек голубого неба. Они попивали чай, когда мы вваливались в хижину после очередного авантюрного похода по леднику, вымокшие до нитки. Не говоря ни слова, они значительно посматривали на свои альтиметры и кивали головами.

 “В морозилке”

Сборы отняли у нас два дня. К счастью, у меня был приличный запас сублиматов, используемых во время стенных восхождений, но мы также прихватили коробку «чили». Мы вытащили баулы во двор и положили их рядом с грубо сделанными деревянными санями – «kamotiks» («камотик»). Jushua с легкостью приподнимал каждый баул, как если бы он был набит ватой, и закреплял его на санях. Я надела на себя все теплые вещи, какие у меня были, но, тем не менее, была уверена, что замерзну. Рас предупредил меня, что самая сложная часть путешествия – это многодневное сидение в «камотике». Так оно и есть! Сегодняшнюю ночь мы проведем на льду, вдалеке от цивилизации. На мне были надеты двойные пластиковые ботинки и три пары носок, но ноги уже начали подмерзать.

Jushua посмотрел как я пританцовываю и выдал следующую фразу: «Холодно? Твоя одежда не годится для Арктики.» Я очень удивилась.

Плохая новость, ведь на мне были надеты самые современные вещи из пуха и синтетики. Jushua отложил моток стропы, которой он крепил груз, и исчез. Он вернулся с парой унт, штанами на тюленьем меху и непонятным зеленым одеянием, напоминавшим одежду героев мультфильма «Чили-Вилли - пингвин». Я с трудом сообразила, как же его нужно надевать. Эта самодельная вещь не имела ни молний, ни липучек, зато внутри чувствовался толстый слой шерсти. Внезапно меня осенило, что его следует надевать через голову. Я просунула голову в дырку, и капюшон, подбитый мягким мехом, плотно охватил мою голову.

«Собачья шерсть. Хорошо задерживает снег», - пояснил Jushua.

Только полностью облачившись в эскимосский костюм, я поняла, насколько он был прав. Я моментально согрелась, кажется, впервые за все время пребывания здесь. Правда я с трудом могла двигаться, но может лазить в нем удобно?

Настроение пропало, как только я захотела в туалет. На мне было надето три пары штанов, не считая мехового фартука. Еще три слоя одежды было под пуховым жилетом и зеленым «нечто». Кажется, назревала драма. Я с удивление обнаружила, что чем больше я терплю, тем холоднее мне становится, и это явно не выход. Слегка озадаченная, я начала бой с одеждой, чтобы хоть немножко освободиться. Битва длилась минут десять. Я живо представила, как день за днем буду проделывать эту операцию.

Теперь, когда мы загрузились и были готовы к отъезду, Jushua как будто стал другим человеком. Он оседлал снегоход и производил впечатление крутого засранца. Эдакого Харлея Дэвидсона и Ковбоя Марльборо в одном лице. Хотя он и посмеялся над моей синтетической одеждой, это не помешало ему надеть огромную парку, выданную скалолазной экспедицией. А еще на нем были массивные словно гантели перчатки и шапка-ушанка. Покидая пределы города, и уносясь во льды Арктики, Jushua начинал излучать те уверенность и спокойствие, которые присущи вожакам стай, входящим на свою территорию.

Мне приходилось постоянно напоминать себе, что ужасное двухдневное путешествие под открытым небом – это здорово. В двадцатом веке собачьи упряжки канули в лету, но «камотики» нисколько не изменились. Без намека на амортизацию и защиту от ветра, в них нещадно трясло, а мои представления о холоде кардинально менялись.

Казалось, что Jushua и двое его друзей не устают и не мерзнут. Зато они постоянно останавливались, чтобы починить мотосани и попить чай. Когда снегоход сломался первый раз, я очень испугалась. Что мы будем делать, если не сможем починить его? Jushua и его друзья встали у открытого капота, и, попивая чай, начали выявлять неисправность. Спустя некоторое время Jushua просветлел, подбросил в руках какую-то деталь и уже в следующий момент сани вернулись к жизни. Похоже, это было обыденным делом, и никого особенно не беспокоило.

Jushua с удовольствием отвечал на мои многочисленные вопросы о белых медведях. Он рассказал мне, как убить медведя голыми руками. Главное в этом деле морально подавить зверя, а после сделать ложный выпад, поднырнуть под него и опрокинуть. Я верила ему и размышляла смогу ли я пережить встречу с белым медведем. Рас рассказал мне, что у медведей очень толстый слой жира и мышц, и даже раненый зверь способен убить своего обидчика. От их рыка у меня дух захватывало, и я серьезно беспокоилась о безопасности нашего лагеря. Во время очередного привала Jushua отцепил «камотик» от снегохода и посадил меня на мотосани. Мы довольно долго ехали по белоснежному полю, прежде чем увидели медведя цвета заварного крема, бегущего невдалеке. Его скорость была соизмерима с нашей. Я обмерла от ужаса и старалась не думать, что случится, если снегоход сломается. «Маленький! Самка», - прокричал он, стараясь перекричать двигатель. Боже! Да если этот – маленький, я даже думать не хочу о том, какие они большие. Jushua пару минут преследовал животное, а потом дал газу и мы умчались прочь. Я была глубоко поражена этой встречей и прекратила всякие спекуляции насчет удачного исхода моей встречи с медведем. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – если медведь захочет меня съесть, он это сделает. Это уж точно.

Рас буквально позеленел от злости, когда мы вернулись к группе.

«Я бывал здесь трижды и ни разу не видел белого медведя», - сказал он.

«Знаешь, может это и к лучшему. Я бы вполне обошлась без этого».

Меня поражали спокойствие и грубоватый юмор эскимосов. Jushua убил тюленя и прицепил его к «камотику». Я глаз не могла отвести от этого круглого и жирного мехового яйца, с довольно кровожадной пастью. Jushua пнул труп с единственной целью – показать мне как из пулевых отверстий брызнет кровь. Он рассмеялся в ответ на мою реакцию.

«Я не слышу смеха, только плач», - пропел он. Он остался доволен собой, сказав нам, замерзшим и несчастным, такие слова.

“4000 подтягиваний”

Пионером среди скалолазов-инвалидов является Mark Wellman, который 10 лет назад пролез El Cap. Мой друг Тимми немного ввел меня в курс дела, рассказав о прошлогоднем восхождении на Castleton Tower с его братом Sean O’Neill’ом, но ни я, ни Рас с Бет не пробовали лазание в таком стиле. Так что нужно было лишь начать, а дальше смотреть, что получится.

По ходу дела мы поняли, что лазание с парализованным человеком требует изобретательности и нестандартных решений. Для нас с Расом стандартный маршрут на El Cap превратился в самый технически сложный и энергоемкий маршрут в мире. Все нужно было делать правильно, без каких-либо оговорок. Каждое движение приходилось контролировать намного жестче, чем при обычном восхождении. Мы ни на минуту не прекращали думать о работе с веревками и другим снаряжением, чтобы у Бет не возникло проблем с каким-нибудь устройством.

Мы быстро сообразили, что на менее нависающих участках Бет будет соприкасаться со стеной, и мгновенно придумали способ как этого избежать: один из нас подлезал под веревку и своим телом отталкивал ее от стены, в то время как Бет «жумарила». Мы постоянно перемещались вверх-вниз по веревкам, чтобы успеть поднести «порталедж» Бэт к следующей станции. Было очень важно обеспечить Бет минимальное время нахождения в системе, так как это создавало избыточную нагрузку на ее ноги. Разница в тяжести травм, не заметная здоровому человеку, сильно влияет на технику и создаёт дополнительные проблемы для скалолаза-инвалида. У Бет травма очень тяжелая – мышцы ниже пресса атрофированы. Это само по себе требовало от нее дополнительных усилий, так как ей приходилось удерживать корпус в вертикальном положении. Недостаточное кровообращение в ногах увеличивало вероятность травмы.

Систему для Бет сшили ее друзья из Моаба, и она усердно практиковалась в работе с «жумаром» на стойках лыжного подъемника у себя в Breckenridge . Только после этого она села в свой «VW» с ручным управлением и отправилась в Долину. Она даже придумала прозвище для своей системы – по сути - перекроенного баула – «буррито для ног». Внутри него были нашиты дополнительные широкие стропы для ног, а также имелись верх и низ обычной системы. Для передвижения по веревке она приделала к своему «жумару» небольшую ручку, подтягивалась на ней, после чего передвигала «жумар» прикрепленный к системе. Если не было никаких непредвиденных сложностей, она энергично двигалась вверх, держа «буррито» прямо перед собой и грациозно раскачиваясь в воздухе. По нашим расчетам на Зодиаке она сделала около 4000 подтягиваний. И если вы считаете, что это невозможно, то вы просто не знаете Бет.