Бриллианты Патагонии. Слева направо: Cerro Fitz Roy (3405m), Aguja Poincenot (3002m), Aguja Rafael (aka Innominata, 2482m), Aguja Saint Exupery (2558m) и Aguja de I'S (2335m). Благодаря тому, что подход от El Chalten занимает 6 часов, Fitz Roy стал Меккой для восходителей с высоким уровнем мотивации. Автор: Rolando Garibotti

23-е февраля, 2006

«Дорогой Папа,

Несколько дней назад, развеивая твой прах у подножия Fitz Roy'я мне и в голову не могло придти, что мы решимся на еще одну попытку. Сейчас мы стоим на вершине, совершив самое «жесткое» восхождение в моей жизни. Если б я знал, конечно, развеял бы твой прах здесь, хотя, учитывая специфику Патагонских ветров, ты наверняка и так попадешь сюда.

Тридцать шесть часов движения без остановки. Облака проносятся над Cerro Torre, а ветер усиливается с каждой минутой. Самое время убираться отсюда, но я стараюсь замедлить время и побыть на вершине, которую надеялся разделить с тобой, я смакую только что совершенное восхождение.

Я помню твое желание, и пытался взойти на Fitz Roy несколько лет назад. Тогда бы я мог стоять здесь вместе с тобой. Теперь же мне остались только память о тебе и горстка праха, уносимая ветром. Раз уж мне не суждено было попасть сюда с тобой, я выбрал единственного человека, который близок нашей семье и который способен залезть на Восточную стену этого восхитительного пика – это Tommy Caldwell…»

Сейчас, когда я перечитываю письмо Topher'a отцу, Mike'у, описываемые им события кажутся далекими и нереальными. Такое ощущение, будто я смотрю в зеркало, но вижу кого-то другого.

В детстве я боготворил Topher'a: в джинсах с бахромой и невообразимом, всех цветов радуги, рубище, прикрывавшем его грудь, с длинными волосами – настоящий «хипарь». Пока я играл в лесу с его младшим братом, Tobias'ом, паля костры и сжигая ресницы, Topher пил пиво и обсуждал восхождения с гидами из Горной Школы Колорадо. В свои пятнадцать, он уже производил впечатление опытного человека, и я спал и видел, что в один прекрасный день стану таким же, как он.

Его отец, Mike Donahue, тоже был моим кумиром. Добрый и спокойный мужчина, для которого горы были храмом. В его присутствии я всегда чувствовал себя в безопасности. Когда мне было девять, Mike взял меня и Tobias'a на рыбалку: четыре дня в безлюдном, труднодоступном каньоне. Продираясь сквозь заросли, мы напрягались из последних сил, но Mike подмечал каждого необычного жука или цветок и выдумывал истории об их жизни. Спустя несколько дней я перестал жаловаться и начал получать удовольствие от окружающих меня вещей. Mike оставался спокойным, даже когда Tobias'a укусила гремучая змея. Он отсосал яд, посадил его на плечи и той же ночью мы вернулись домой.

Лазить вместе с Topher'ом я начал только в подростковом возрасте. Я хотел пролезть маршрут на El Cap в свободном стиле, и он вызвался научить меня технике лазания по щелям. Я учился у него находить незаметные на первый взгляд зацепки и места для точек страховки там, где это казалось невозможным, класть закладки, чтобы держали боковую нагрузку, использовать «камалоты». Хорошим скалолазом его в большей степени делали интеллект и опыт, нежели грубая сила и отчаянная храбрость.

Когда я впервые заговорил с Topher'ом о совместном восхождении на Fitz Roy, он ответил, что собирается туда с отцом, но вскоре Maik'у поставили диагноз - опухоль мозга, и через пару лет его не стало. Теперь же Topher хотел развеять прах отца на горе, бывшей их общей мечтой.

Идеальная гора посреди восхитительного ледника; загадочный мир снега и льда; 4000 футовые стены, чьи сверкающие поверхности отразили несчетное число попыток прохождения их «свободным» лазанием - они были чужими для меня, одновременно вызывая восхищение и страх. За многие годы, проведенные в Йосемитах, я стал одержим его big - wall'ами, но мне было интересно, смогу ли я справиться с ужасной Патагонской погодой, длинными подходами и горным рельефом, или, не выдержав многодневных «бросков», о которых столько читал, вернусь в палатку побежденным.

В конце концов, любопытство взяло вверх. Я убедил себя в том, что коль самый надежный и талантливый альпинист из тех, кого я знаю, будет рядом, то я буду в безопасности. Topher - идеальный кандидат для представления меня Патагонии.

Сначала мы попробовали известный маршрут справа от центра Восточной стены, который немецкая команда «украсила» парой сотен «болтов» - Royal Flush. Однако ему больше бы подошло название Toilet Flush, за постоянно мокрые внутренние углы. Забавно то, что создатели маршрута пробили его в целях популяризации, но при этом боги Torre в течение 364-х дней в году щедро заливают водой или льдом промежутки между этими «болтами».

Topher Donahue «лидирует» на первом питче маршрута Royal Flush (VI 5.12b A1, 950 m, Albert - Arnold - Gerschel - Richter, 1995). Маршрут изобилует прекрасными щелями, местами пробитыми; создатели маршрута пробили его с целью сделать более «дружественным» для восходителей, но из-за снега и льда маршрут почти постоянно мокрый. Он всё еще ждет первого прохождения в «свободном» или «альпийском» стиле. Donahue и его партнер Tommy Caldwell предприняли две безуспешных попытки. Автор: Tommy Caldwell

Я всегда верил, что человек сам «делает» свою удачу, но в этой экспедиции мне казалось, что Mike присматривает за нами. Royal Flush напомнил мне совершенные граниты Sierra, расположенные прямо под тающими снежниками. Казалось намного логичней использовать снаряжение для ИТО, нежели совать замерзшие руки и ноги в мокрые трещины, но пока вода стекала по веревке и далее по моим локтям, я смотрел на ослепительно белый ледник, острия вершин и гребней, огромные скопления каменных глыб. Гора казалась живой. Охваченный благоговейным ужасом от брошенного нами вызова, я в то же время был удивительно спокоен.

В течение недели мы предприняли две попытки. Во время второй из них ночевали на крутом снежнике и скальной полке. Мы постоянно находились под ледяным дождем, и холод просачивался сквозь одежду. Перед поездкой я сшил вместе два бивуачных мешка; когда я вытащил своё изделие, Topher окрестил его Мешком Любви, но комизм ситуации не компенсировал нам ужасную ночевку. На утро моя голова, казалось, весила 100 фунтов, непривычные судороги и болевые спазмы завладели каждой клеткой моей спины. Пройдя еще 6 питчей, мы решили отступить, спустившись по перилам. Наши пальцы были в ужасном состоянии, а одежда насквозь промокла.

На спуске Topher достал маленький пластмассовый пузырёк.

«Могу поспорить, ты и не догадывался, что частица моего отца всё время была с нами», - произнёс он, едва заметно улыбнувшись.

Я молча наблюдал за тем, как он снял крышку и перевернул пузырек. На мгновение прах повис в воздухе, но налетевший порыв ветра унёс его далеко-далеко. Мы продолжили «дюльферять» в полном молчании.

Несмотря на то, что мы одолели 20 питчей, прошли «свободным» лазанием «ключ» - это было поражение. Только доковыляв до ледника, мы перестали дрожать.

Когда одежда высохла и вернулась способность ясно мыслить, я повернулся к Topher'у и сказал: «А ведь сейчас мы бы могли лазить боулдеринги в Lumpy. Пара минут от машины, шорты …»

Его усталые глаза заблестели.

«Да», - рассмеялся он. «Твоя жена куда умнее нас: сидит на диване и смотрит старые серии «Друзей».

Но мысли о завывающем ветре, проносящихся облаках, ледопадах и состоянии полной неопределенности уже казались более привычными, чем бесчисленные дни в теплых Йосемитах, чем «родные» скалы. В ту ночь я вглядывался в Fitz Roy с грязных улиц El Chalten'a. Я хотел быть там, и, кажется, начал понимать «прелесть» больших гор.

После нескольких дней отдыха и пары фунтов бифштекса «по-аргентински» мы отправились на Южное ребро Aquja de l'S , вместе с женой Topher'a, Верой, и ее партнером Erik'ом Roed. Ростом 5 футов и 4 дюйма, Вера была намного меньше бывшего морского пехотинца Erik'a , зато она была в два раза умнее нас троих вместе взятых: геофизик и эрудит.

Donahue «жумарит» во время второй попытки прохождения Royal Flush. Вода, текущая по трещинам, делала лазание захватывающим, а из-за сложности рельефа двойке пришлось массу времени провисеть в системах. Их ночевку Caldwell назвал «худшей в его жизни». Автор: Tommy Caldwell

При первой встрече, в El Calafate, Erik показался мне весьма спокойным. После первой дождливой ночи в лагере Rio Blanco он выполз из палатки намного позже стандартных для него 11.00, пошатывающийся, с торчащими во все стороны волосами.

«У меня протекает палатка, у кого-нибудь есть скотч?», - сказал он, почёсывая голову.

Обычно я не смеюсь над людьми, проспавшими всю ночь в луже, но Erik, казалось, притягивал неприятности. Мы все расхохотались. За день до этого он потерял шапку и теперь натянул на свои взъерошенные волосы Верину. На его голове она смотрелась как кипа.

Пока я и Topher «рубились» на Royal Flush, Erik и Вера преуспели лишь в одном - ожидании, что звёзды подскажут им, какой маршрут выбрать. Каждую ночь Erik возвращался в лагерь и жаловался на нелегкие условия лазания в Патагонии. Но все мы получили удовольствие от восхождения на Aquja de l'S, самую маленькую вершину самого маленького пика в Патагонии. Наконец-то мы взошли хоть на что-то!

Менее чем за неделю до возвращения домой я осознал, что всё закончилось. Я начал думать, что не так уж и силен, чтобы лазить здесь «свободным» стилем. Мы нарезали круги по маршруту «кондитерская, кофейня, бар».

Прогнозы погоды попадали к нам либо от егерей, либо от альпинистов, имеющих возможность доступа в Интернет, и, несмотря на их неточность, служили хорошим оправданием для протирания штанов в кондитерской. Длинный стол был до блеска отполирован руками «загнивающих» восходителей и бесчисленным количеством пролитого пива. Периодически комната оживала от вспышки энтузиазма, но вскоре утихала и наполнялась тоской.

«Пора бы уже проветриться», - говорил кто-нибудь, когда казалось, что погода налаживается.

«Здесь всегда непогода. Затишье никогда не бывает долгим", - отвечали ему.

Однако стрелка барометра поползла вверх, и Topher вспомнил, что когда-то видел схему маршрута Linea di Eleganza, проходящего севернее Royal Flush. Каждый из нас всё еще копался в себе, Вера была больна, но пинок под зад от Mike'a Donahue слегка оживил нас, и мы решились на ещё одну попытку.

Хотя многочисленные брошенные веревки и «болты» на сложнейших маршрутах Патагонии красноречиво свидетельствуют о необходимости использования капсульного стиля, современных альпинистов привлекают скоростные восхождения. Без провешенных веревок ты не ощущаешь связь с землей, зато увеличиваются шансы проскочить шторм, а вероятность попасть под ледо- или камнепад уменьшается. Наше же решение скорее было продиктовано ленью, нежели этическими нормами: всё бивуачное снаряжение уже было внизу, и нам просто не хотелось надрываться, затаскивая его обратно на ледник.

Caldwell разглядывает юго-восточные стены Poincenot и Fitz Roy. Он, Donahue, Erik Roed и Vera Schulte - Pelkun пролезли маршрут Aquja de l'S. Linea de Eleganza проходит по северо-восточной стене. Автор: Topher Donahue

Иногда Патагония будто заманивает тебя. В 3.00 я выглянул из палатки и увидел облака. В Йосемитах я бы провалялся весь день на лугу. Позднее Topher и Erik признались, что хотели отступить, но никто не мог решиться озвучить это желание первым. В начале подхода каждый еще надеялся, что вот-вот кто-то другой предложит развернуться, но на протяжении трех с половиной часов единственными звуками, сопровождавшими нас, был шум дождя и скрип снега.

Стало немного светлее, но когда я скинул рюкзак на камень у Paso Superior, облака всё еще закрывали вершины. Мы заметили палатку Bean Bowers'а. Ниже нее из маленькой снежной пещеры торчала пара ног. Topher и Erik уселись позади меня, и все мы уставились в разные стороны. Внезапно из пещеры высунулась голова с дрэдами: Crystal Davis-Robbins. Она часто дышала, широко открыв глаза; ее партнер, Jon Walsh, был красный как рак. Могу сказать наверняка, у них было незабываемое приключение.

Хриплым голосом Cristal спросила: «Это вы были там внизу утром?».

«Да», - тихо ответил Topher .

«Придурки!», - сказала она, глянув на небо.

Вскоре показался Bean, варивший нам кофе. Для Bean'a, почти прописавшегося в El Chalten'e, Патагония была словно «дом родной»: в прошлом сезоне он сорвался на 200 футов на Torre Egger'e; в этом упал со 100 футового утёса на лыжах, на Continental Icecap. После старой травмы его лодыжка была постоянно припухшей, и он носил бандаж, будто старушка, страдающая варикозом. Однако ни уговоры близких, ни травмы, ни противный холод не могли отбить у него желание залезть на Fitz Roy. Пока мы дурачились на Aguja de l'S , он и Josh Wharton впервые прошли «свободным» лазанием Casarotto Route, за 16 часов. Я пару раз встречал Josh'a на леднике; ростом 6 футов, он с такой легкостью преодолевал путь от города до Fitz Roy'я , что казалось, он идет проверить почтовый ящик перед домом.

Crystal и Jon также сходили Casarotto. Полчаса мы слушали их жуткий рассказ о шторме: без бивуачного снаряжения им пришлось провести всю ночь в маленькой пещере уже под самой вершиной, скрючившись, дрожа и вскрикивая. Josh'у и Bean'у удалось проскочить основной шторм, но Bean сорвался на 60 футов, обрабатывая жёлоб, а вдобавок к этому отморозил пальцы на ногах. Для Bean'a, Josh'a, Crystal и John'a это было лишь очередное приключение, одно из тысячи, и их смех вселил в нас уверенность.

Пока я пытался очистить зубы от кофейной гущи сваренного Bean'ом «кофе по-ковбойски», показалось солнце. Возбужденные кофеином и новостями мы приняли это за глас богов Torre, обращенный к нам. Причин для возвращения у нас больше не было.

Продвигаясь по леднику, я думал об отсутствующем бивуачном снаряжении и 5000 футах скал, ожидающих нас на Восточной стене. У нас не было описания маршрута: схему с парой предложений, скачанную из Интернета, мы потеряли. Полный пессимизма я надел систему и достал веревку. Topher перешел с ледника на сухие скалы.

С самого начала «лидировали» мы с Tommy, а Erik тащил большую часть снаряжения. Питчи «пролетали» незаметно: ужасные трещины и внутренние углы перемежались стенками, которые разнообразили лазание. Висящие на станции смеялись и шутили, но в какой-то момент солнце стало опускаться за горизонт, лазание стало сложнее и всё изменилось ...

Topher стал дышать тяжелее. Он лез по серии отколов на нависающем участке в 1000 футах над ледником. После пары отчаянных движений он выдохся окончательно, и я спустил его на «станцию».

«Похоже, мне нужно отдохнуть, иначе я не вылезу этот питч», - сказал он, пытаясь отдышаться. Настал мой черед лезть «первым».

На мизерах El Cap'a было ощущение легкости и силы, на Fitz Roy'e же толстый слой одежды и большой рюкзак делали меня неуклюжим и неповоротливым. В тесных ботинках и без перчаток руки и ноги постоянно мёрзли; на обед у нас была пара замороженных энергетических батончиков на троих. Далеко внизу раскинулся сильно изрезанный ледник; вверху - неясное и бесконечное нагромождение скал. В любой момент мог налететь шторм или обвалиться лёд. Горячая еда и моя жена, Beth, в тёплой постели были далеко-далеко отсюда.

Я прогнал мысли о комфорте, заставил себя дышать ровно и начал движение. Пальцы рук и ног полностью онемели, но вскоре тело поймало ритм и я начал использовать пятку, колени, держать мизера, как если бы лез маршрут в Колорадо. Я учился лезть на пределе в условия «больших» гор, и осознание этого давало мне необходимую энергию.

Caldwell готовит на рассвете (Linea di Eleganza (VI 5.11b A3 90° M7, 1250 m , Codo- Fava - Orlandi , 2004). Лезли ночью, Caldwell сорвался, после была «холодная» сидячая ночевка. Утренний кофе был их единственной жидкостью за 20 часов.

Я проскочил следующую веревку, в то время как тень Fitz Roya'я заполняла горизонт. Уже почти в полной темноте мне удалось разглядеть щель, окруженную множеством маленьких отколов и подхватов, и рассекавшую почти вертикальную 400 футовую плиту, перед тем как уйти вправо под небольшой «потолок». После стена выполаживалась, скрывая продолжение.

Topher надел фонарик и полез «первым».

Я начал лезть ИТО-шный питч «свободным» лазанием, но страховаться было решительно не за что, поэтому я отклонился от оригинальной линии к серии отколов, которые позволяли организовать минимальную страховку и медленно двигаться вверх. Когда я, наконец, вщелкнулся в станцию на пяти маленьких закладках, Erik и Tommy, несмотря на дикий холод, принялись подбадривать меня криками.

Я вглядывался в темноту, насколько это позволял свет фонаря. Ледяные осколки, падающие из крутого внутреннего угла, не добавляли мне уверенности. Я надеялся облезть ледовый участок, но после пары метров стало ясно, что придется лезть и по нему.

Я достал ледовый инструмент. Царапая скалы и придерживаясь за отколы другой рукой, скалывая лед и перекладывая инструмент из руки в руку, я углубился в обледеневший угол. Я продолжал лезть «чисто», хотя от напряжения меня буквально выворачивало. Иногда мне приходилось вычищать лед из трещин; часто я убирал инструмент, чтобы сделать несколько неуверенных движений по невразумительному рельефу.

Я был сконцентрирован и разогрет, в то время как Erik и Tommy замерзли и находились в напряжении: я, не переставая, бомбил их осколками льда. Я слышал, как они ритмично ударяли ботинками о стену, пытаясь согреть ноги. Из-за невероятной забитости приходилось то и дело повисать на самостраховке, накапливая силы для продвижения вперед, но, не смотря на это, я всё ещё лез «чисто». Я не беспокоился о том, что Erik и Tommy начнут торопить меня – они дадут мне столько времени сколько необходимо. Наконец я добрался до сухих скал – сложная щель, шириной в ладонь и один палец. Спустя 60 футов, без «железа», зацепок и сил, я закрепил перила и в изнеможении повис на страховке. Похоже, это были наиболее напряженные пять часов, которые я провел ввязанным в веревку.

Несмотря на то, что нас трясло от холода, мы преклонялись перед Topher'ом за то, что он сделал. Бормоча и вскрикивая, он вспомнил всё, чему научился с тех пор как впервые пришел в Горную Школу в 15 лет.

Кусок льда упал мне на колени и лежал там, переливаясь в свете фонаря словно бриллиант. Будь Mike Donahue здесь, чтобы он сказал, пытаясь подбодрить Topher'a?

«Отличная работа, Topher!», - прокричал я вверх, но разве я мог заменить отца?!

Только я успел подумать об этом, как сверху раздался крик: «Самостраховка!»

Erik и я «жумарили» на пределе сил, чтобы хоть как-то согреть свои замерзшие, одеревеневшие тела. Когда я подошел к Topher 'у на нем лица не было, было очевидно, что он полностью исчерпал свои резервы.

«Это было круто! Рад, что ты сделал этот участок!», - сказал я.

Topher медленно поднял голову.

«Спасибо», - всё, что он смог выдавить из себя.

Я снял с его системы пару закладок, добавил их к остальному железу и полез по совершенно сухой трещине. Erik страховал. Topher отключился.

До окончания первого «чистого» прохождения Caldwell 'у и Roed 'у остается 8 веревок. На заднем плане виден северный гребень Fitz Roy'я (aka Casarotto). Автор: Topher Donahue.

Отец, я недоумеваю , мог ли ты представить, видя, как твой пятилетний сын берёт снаряжение и возится с ним на полу нашей лачуги, что однажды он будет в 900 метрах над поверхностью ледника, истощённый до безумия, без бивуачного снаряжения, в самом южном уголке американского континента. Ты пугался или радовался, видя, как я набираюсь опыта, чтобы очутиться в такой поразительно нелепой ситуации? Хотел бы я спросить тебя об этом.

Мы с Erik'ом медленно подн ялись по перилам к станции Tommy. Erik уснул в системе, заклинив голову в трещине. Без описания мы двигались вперед, полагаясь лишь на интуицию, иногда встречая на своём пути станции первопроходцев.

Tommy был остановлен 20-ти футовым монолитом, но, разглядев справа серию зацепок, обошел нас снизу и сделал напряженный траверс за угол, посмотреть есть ли там путь. Пути не было. Возвращаясь к станции, он поскользнулся и пролетел мимо нас. Пока он не остановился, веревка елозила по нашим спинам. Необходимо было отступать, или, как минимум, отдохнуть.

Мы спустились на полку, чтобы дождаться рассвета , и спустя пару минут спали в системах, прислонившись друг к другу, будто три алкаша на сиденье мотоцикла. Мы проснулись от холода и первым делом натопили снега, чтобы приготовить горячее питьё. Когда солнце осветило стену, и мы начали выбирать перильные веревки, все рассмеялись: перила проходили по самой крутой части стены. При свете мы бы в жизни не полезли туда куда полезли.

Справа просматривался относительно простой путь, и мы в бешеном темпе устремились к вершине. Облака проносились над ледовой шапкой, ветер усиливался, а мы всё ещё были далеки от вершины и спускового франко-аргентинского маршрута. Оценивая оставшееся расстояние, мы ориентировались по огромному северному ребру, и двигались явно медленнее, чем следовало. Иногда лазание казалось простым, но при этом отнимало много сил; иногда участок казался непроходимым, а мы бросались на него, не раздумывая. Я лидировал на трещине необычной ширины забитой голубым льдом, а потом первым полез Erik. После пары веревок он сделал станцию на огромном валуне, и мы с Tommy счастливые «зажумарили» на вершину.

Когда мы стояли на вершине Fitz Roy'я всё казалось размытым, напряжение, сомнения и боль нашли своё место. С этой высоты золотистый шпиль Cerro-Torre выглядел более достижимым, чем снизу. Мы были в шоке от содеянного; сил практически не осталось, а о том, где начинаются «дюльфера» франко-аргентинского маршрута мы понятия не имели.

Внезапно на другой стороне вершины появились две фигуры. Это были Bean и Helen Motter . По их виду нельзя было сказать, что они только что взошли на Fitz Roy.

«Здорово встретить вас здесь наверху, парни!» - откашливаясь, хромая, но улыбаясь, произнес Bean.

Они только что прошли франко-аргентинский маршрут. Для Helen это было первое восхождение на Fitz Roy, а Bean был на вершине второй раз за три дня. Возможно боги Torre, а может Mike, послали их указать нам путь вниз.

После 20-ти с чем-то «дюльферов» Erik пробубнил: «Знаете, чего я сейчас хочу?»

Но мы слишком устали, чтобы отвечать, поэтому он сам ответил на свой вопрос: «К мамочке!»

Наши полностью разбитые тела позволили издать лишь легкий смешок.

Donahue на вершине. После смерти отца, Donahue отправился в Патагонию, чтобы развеять его прах над горой бывшей их общей мечтой. Автор: Tommy Caldwell

В лагере мы 4 часа провели в комфортабельных спальниках, пока голод не поднял нас на ноги. Хромые, с красными глазами, мы вернулись в город. Я отчаянно хотел поговорить со своей женой, Erik вожделел стейк, а Topher и Vera думали о душе и мягкой постели.

Beth очень обрадовалась, узнав, что я в безопасности. Я рассказал ей о 50 холодных, голодных и мучительных часов без сна, оставшихся в прошлом.

«Вряд ли ты хорошо себя чувствуешь!»

В ясный спокойный день воздух вокруг Fitz Roy'я был зловеще неподвижен, а ледопады, казалось, парил и в нём – мирный и завораживающий пейзаж. Хотя обычно ветер ревет над гребнем, водопады образовываются и тут же исчезают, нижние части стен покрыты льдом. Впервые глядя на гору, я переосмыслил свое решение приехать сюда. Мысли о Mike'е и окружающая нас красота отвлекли от страданий, восхождение оставило в душе элегантную линию, которая до сих пор не даёт мне покоя.

Интересно, каковы бы были твои впечатления от восхождения на Fitz Roy? Ты всегда хотел, чтобы на свете была гора настолько огромная и сложная, чтобы никто не мог добраться до вершины. Патагония в какой-то мере отвечает этим условиям. Мы отогнали мысли об успехе и через это преуспели.

Я бы хотел разделить этот гордый пик с тобой, отец, хотя в некоторой степени мне это удалось.

Твой сын, Topher.

Linea di Eleganza (VI 5.11b A3 90 градусов M7, 1250m, Codo-Fava-Orlandi, 2004), северо - восточная стена , Fitz Roy (3405m), Argentine Patagonia, Февраль 22-24, 2006, Tommy Caldwell, Topher Donahue, Erik Roed, первое «чистое» прохождение (VI 5.12+ M8, 30 питчей ).

Авторы: Topher Donahue и Tommy Caldwell