Короткий разбег... Земля в иллюминаторе резко покатилась куда-то вверх, промелькнули груды ящиков, тюков, баллонов. Застыли полуобнаженные люди с задранными головами. И вот уже из кабины вертолета видны красные с зелеными пятнами склоны ущелья, внизу множеством рукавов катит по широкому дну пенистую воду мощный Иныльчек.

Первая воздушная разведка. Первый полет над северной ветвью знаменитого ледника. Иллюминаторы вертолета Ми-4 не приспособлены для обзора, но достаточно подняться в кабину к летчикам, чтобы открылся изумительный вид во все стороны. Впереди сверкают снежные вершины; внимание привлекает мощный массив пика Нансена; под машиной проплывает иссеченный глубокими трещинами, покрытый множеством озерков истерзанный ледник.

Слева¹ впереди развилка - устье Северного Иныльчека. Он течет почти строго с востока на запад между хребтами Тенгри-Таг и Сарыджасским. С востока ледник ограничен массивами Меридионального хребта. Длина ледника примерно 35 км.

Ущелье Северного Иныльчека соединяется с одноименным южным ледником сравнительно узкой горловиной, перекрытой озером Мерцбахера. Сверху прекрасно видно, насколько серьезным препятствием оказывается это озеро на пути к языку северного ледника. Состояние и размеры озера сильно изменяются на протяжении одного сезона и могут, по-видимому, резко различаться от года к году. Длина озера - 2 км. Оно вплотную подступает к обрывистым, скальным берегам. В конце августа или в начале сентября озеро обычно прорывается под ледяное тело Южного Иныльчека, вода уходит в долину.

В большинстве случаев имеет смысл говорить о двух озерах. Нижнее, которое упирается в тело Южного Иныльчека, сплошь забито ледяной крошкой и айсбергами, достигающими иногда внушительных размеров. Участки открытой воды здесь редкость. Восточная часть озера в начале сезона - это топкое илистое дно, на котором покоятся причудливые, сверкающие ледяные громады. Тишина изредка прерывается звуками далеких обвалов и шелестом тающего льда. Присмотревшись, вы найдете здесь застывшего в настороженной позе динозавра, мамонта или просто огромного зайца. К концу июля весь этот причудливый «зверинец» уже на плаву, появляется больше чистой воды и прихотливые ветры перегоняют лед по озеру из края в край.

Однако все это выяснилось значительно позже, а пока, неутомимо размахивая огромными лопастями и отбрасывая на землю неуклюжую тень, вертолет летит дальше. Вскоре выше по ущелью мы увидели второе озеро Мерцбахера. Озера разделены холмистым перешейком не шире 300-500 м и соединяются широкой и стремительной речкой. Второе озеро почти чистое, с прозрачной зеленоватой водой. Его длина больше 2 км, ширина - 1,5 км. По озеру разбросаны отдельные, как правило очень большие, айсберги. Это куски льда, оторвавшиеся от языка Северного Иныльчека, который спадает здесь прямо в воду.

Ледник в нижней трети сильно разорван, большинство трещин и разрывов заполнено водой. Поверхность ледника засыпана скальной породой, лед подходит вплотную к скалистым, осыпным берегам. Следующая треть ледника имеет более ровный рельеф с удобными для движения срединными моренами. Начиная от Хан-Тенгри, ледник обретает спокойное течение, поверхность становится чистой и ровной. Срединные морены исчезают.

Верховья ущелья Северного Иныльчека образуют два массива: Мраморная стена и пики 100 лет Российского географического общества и Пржевальского. Изумительно по красоте строгое, прямое, как стрела, ребро пика 100-летия РГО. Оно начинается на перемычке между двумя вершинами и спускается прямо на середину ледника.

Справа от этих вершин пик Пржевальского, затем на запад отходит хребет Тенгри-Таг. Первая в этом хребте вершина - пик Шатер отличается мощным оледенением. Устрашающая ледовая стена соединяет западную вершину Шатра с массивом Хан-Тенгри, который протянулся на несколько километров с востока на запад. В восточной части массива на высоте 6000 м раскинулось обширное снежное плато. Оно обрывается на запад гигантскими вечно живыми ледовыми сбросами. Северный гребень вершины ограничивает плато с запада. Северо-западная стена Хан-Тенгри скальная, мало изрезанная и почти вертикальная, высота ее - 3000 м. Порода в основном монолитная, оледенение не сильное. По красоте и сложности она может конкурировать со знаменитой северной стеной пика Коммунизма.

Хребет Сарыджас начинается от Мраморной стены. Наиболее интересны и значительны здесь пики Казахстан, Баянкол и, конечно, огромный массив пика Семенова.

Еще и еще раз прошу пилота сделать круг над верховьями ледника. Хочется запечатлеть в памяти все детали северных склонов Хан-Тенгри. Мы так рвались к ним и так мало о них знали! Впечатление грандиозное! Кажется, что на всем нашем будущем пути либо лавинные склоны, либо стены. Но времени нет. Внизу ровный, покрытый фирном ледник. На морене напротив вершины можно устроить штурмовой лагерь.

Еще заход - и, привязавшись ремнями, готовимся сбрасывать грузы. Снята с петель дверь, ветер с ревом врывается в кабину, совсем рядом, под ногами, с бешеной скоростью мелькают детали ледника. Резкий звук зуммера заставляет нас в таком же бешеном темпе хватать и выбрасывать тюки, казавшиеся на земле неподъемными. Согнулся, рванул и лишь мельком увидел, как ранее сброшенный тюк подпрыгивая катится по льду. Опять нагнулся, опять рванул, и так, пока не оборвался требовательный звонок. Последний круг, внизу цепочка выброшенных вещей. У самого края стремительной ледниковой речки, как страж, замер «вверх ногами» красный газовый баллон.

На обратном пути у верхнего озера, на месте, где будет базовый лагерь, новая выброска. У самой воды, на берегу бухточки, две одинокие палатки передовой группы. После тяжелого пути ребята сейчас трудятся над устройством временных посадочных площадок для вертолетов. Но летчики не рискуют идти на посадку, хотя обе площадки кажутся нам вполне приемлемыми. Бедные труженики! Они так надеялись, что вертолет сядет, а вместо этого им на головы посыпались нескончаемым потоком грузы, которые надо подтаскивать к лагерю, подбирая порой за 1,5-2 км, а то и вылавливая из ледяной воды.

Передовая группа, в которую входили В. А. Смит, М. М. Бонгард, И. Ф. Щеголев, В. Б. Ткач, В. И. Церельников, В. И. Бобров, Б. И. Борисов, вылетела из Москвы на 10 дней раньше. Их задачей было найти площадки для посадок вертолета за озером или, если посадка невозможна, разведать пути обхода озера.

На Северный Иныльчек можно попасть снизу, обойдя озеро Мерцбахера, либо сверху, перевалив хребет Сарыджас. По скупым сведениям, которыми мы располагали, обход озера представлялся очень трудным, при большой воде даже невозможным. Через Сарыджас до сих пор прошли лишь две группы: в тридцатых годах - группа В. Ф. Гусева, в 1962 г. - туристы из Томска. Описания их совершенно не совпадают. Из карт и этих описаний невозможно понять, где находится пройденный перевал или перевалы. Еще в Москве мы решили, что для выхода передовой группы на Северный Иныльчек наиболее пригоден путь через Сарыджас.

Позже от участников нашей группы мы услышали рассказ об этом походе.

* * *

"29 июня добрались до ледника Мушкетова. Караван ушел вниз, с ним оборвалась последняя ниточка, связывавшая нас с внешним миром. Следующая встреча с людьми на озере Мерцбахера. По плану мы должны спуститься туда 1 июля; 2 июля туда прилетит вертолет, которому мы и должны передать при помощи сигнальных ракет сведения о посадочной площадке.

Весь день 29 июня идем по карману правого края ледника Мушкетова, изредка вылезая на склоны и просматривая левые (орографически) притоки. По описанию, в третьем из них должен быть перевал. Прошли всего три часа от языка и в третьем притоке увидели седловину.

Глубокий зимний снег сильно тормозит движение. К вечеру смогли только войти на боковой ледник и пройти его устьевую ступень. Как обычно, в 15 часов началась тянь-шаньская непогода, пришлось остановиться.

Следующий день целиком посвящен основательному знакомству с местным снегом. До 10 часов утра это обычный кавказский снег после снегопада; после десяти его уже не с чем сравнивать. При нашем тяжелом грузе единственный разумный способ движения - сняв рюкзак, топтать снег, потом возвращаться за грузом по своим следам.

30 июня вышли в 4 часа, к 7 часам первая связка выбралась на «перевал». Увы, «перевал» оказался односторонним. Под нами, в 1500 м ниже, зеленело озеро с айсбергами, но спуститься к нему можно только... на парашюте. Вниз уходили чрезвычайно крутые снежно-ледовые склоны, угрожающе перекрытые сбросами и карнизами; еще ниже начинался ледопад, пробивший дорогу в узком каньоне.

Спускаться нельзя, надо возвращаться. К вечеру мы снова на леднике Мушкетова, вконец измотанные и тяжелыми рюкзаками, и снегом, и, что еще хуже, полной неопределенностью. Ясно одно: первого июля мы ни при каких условиях не сможем попасть к озеру. Следовательно, вертолет, когда прилетит, не найдет там людей, поднимется тревога, все будут брошены на розыски группы. Приходится разделиться: тройку - Борисов, Бобров, Церельников - отправляем вниз с заданием добраться не позднее утра 2 июля до Майдаадыра, где базируется вертолет. Это около 150 км пути частью пешком, частью на лошадях и случайных попутных машинах. Дело казалось почти безнадежным, но ребята все-таки успели вовремя и предотвратили ложную тревогу.

Тем временем мы двигались все выше по леднику Мушкетова. Судя по карте, ледник кончался где-то у пятого притока, но мы уже прошли семь, а до верхних цирков все еще далеко. К счастью, ни в одном из притоков не попадалось ничего похожего на перевал. Последняя надежда - восьмой цирк. Здесь виднеется что-то похожее на седловину, а дальше уже нет даже намека на перевал: гребень высокий, хорошо просматривается. В восьмом притоке есть, кажется, путь подъема по крутому ледопаду. Путь довольно опасен: в нижней части ледопад перекрывается сбросами. Снег в верховьях совсем зимний. Но мы успели приобрести тянь-шаньский опыт и движемся довольно быстро.

Решающий день - 2 июля; в этот день мы должны выйти на седловину. Утром, еще до восхода солнца, проходим ледопад. На верхнем плато можно передохнуть. Потеплело; там, где мы шли час назад, грохочет вовсю. Снег раскисает с каждой минутой. На перевал выкарабкались к 10 часам в полном изнеможении. Однако на этот раз мы вознаграждены! Спуск есть! К тому же, судя по описанию, "наш" перевал совпадает отчасти с перевалом Пролетарской печати, который первым прошел В. Ф. Гусев, отчасти с перевалом томичей.

Теперь как можно скорее вниз! Сначала крутой, но надежный снег, затем плато, за ним скалы, по которым, судя по прежним отчетам, идти совсем легко. Но не тут-то было: последние 100 м до скал оказались непроходимыми. Для того чтобы выйти на скалы, надо пересечь в нижней части крутой снежный склон. Наст пробивается ногой, а ниже сухой, непрессующийся порошок, в котором проваливаешься по грудь и так и не находишь опоры. Очень обидно отступать, когда цель - скалы - так близка, но опасность лавины заставляет уйти в ледопад. Несколько неприятных бросков через простреливаемые сбросами короткие склоны - и мы на осыпях, а там уже виден Северный Иныльчек.

Все стало на свои места: мы прошли через перевал Пролетарской печати, единственный (утверждаем с полной уверенностью!) перевал через хребет Сарыджас с ледника Мушкетова. Им проходили и Гусев, и томичи. Их описания различались, потому что Гусев, как альпинист, шел по трудным участкам, избегая простых, но опасных, а туристы в основном выбирали путь попроще, не обращая внимания на такие «мелочи», как лавины и сбросы.

Вскоре вышли к леднику. Первое впечатление от «нашего» ущелья самое мрачное. Узкое, темное, заполненное черным от камней и грязи ледником. Зелени ни клочка. Низкий туман закрывает все ущелье. Льет дождь. Вдалеке серое пятно озера. Значит, близок конец пути!

На следующий день опять невезение: к озеру невозможно подойти по берегу, и, для того чтобы обойти какие-нибудь 100 м круто обрывающегося склона, приходится карабкаться метров на триста вверх по ненадежной осыпи. Проклиная все на свете, тащим опостылевшие рюкзаки. Еще один, последний подъем. Далеко внизу озеро, его берег изрезан лагунами, среди камней видны множество маленьких синих озер, галечниковые отмели и прозрачные ручьи. Лучшего места для базового лагеря не найдешь. А когда появилось солнце и открылась многокилометровая шеренга гор, окаймляющих ледник, и среди них неповторимый в своих строгих и холодных линиях Хан-Тенгри, стало окончательно ясно, что не зря мы два года жили мечтой об этих краях.

Но долго любоваться некогда. Скорее вниз, к озеру!

Место для лагеря выбрали сразу. С площадкой для вертолета дело обстоит хуже: рядом с лагерем располагается неровный галечниковый вынос с легким боковьш наклоном. Два дня земляных работ - и вот уже выложен посадочный знак и мы зелеными ракетами приглашаем садиться прилетевший вертолет. Однако Борис Митрофанович Мирошкин, замечательный летчик, который не раз оказывал неоценимые услуги альпинистам, очень строгий заказчик. Его красные ракеты объясняют, что мы работали зря. Вместо посадки "бомбежка". Нас «обстреливают» баллонами, плитами, ящиками, потом какими-то досками и тюками непонятного назначения.

Но мы надеемся на лучшее и, собрав в кучу очередную «посылку», отправляемся за 1,5 км от лагеря, где обнаруживаем еще одну площадку. Земляные работы продолжаются от зари до зари, и через три дня посадочная площадка готова: правда, она вдвое короче положенной по инструкции. Однако все убеждены, что сюда-то вертолет сядет. Но он больше не прилетал.

Тем временем мы начали разведку обхода озера Мерцбахера по правому берегу, набили крючья, навесили веревки. При низкой воде пройти по правому берегу трудно, но это оказалось короче и безопаснее пути через перевал. Еще надежнее в условиях 1964 г. был левый берег, если обходить наиболее трудную его часть через контрфорс. Об этом мы узнали от пришедших К. Кузьмина, В. Цетлина, В. Боброва, Б. Борисова. А еще через три дня появилась тяжело груженная колонна: вся экспедиция добралась до лагеря".

* * *

Когда первые грузы сбрасывались на берег озера, я из рассказа Церельникова знал лишь о первых днях похода передовой группы. Вертолет несколько раз почти касался каменистой площадки, ребята были рядом, и казалось невероятным, что надо улететь и еще долго и много трудиться, пока мы окажемся вместе.

Ни на одной из подготовленных площадок Борис Митрофанович не захотел сажать машину. Начали нудную работу по подготовке к сбрасыванию всех грузов. 8 августа высадили Кузьмина и четверку разведчиков у Чонташа, они должны найти путь за озеро.

Пролетая 10 августа над лагерем с очередной «выброской», увидел Кирилла Константиновича Кузьмина и Валю Цетлина. Значит, путь найдем! К вечеру мы все уже у Чонташа. На Майдаадыре оставили четверых: они завтра закончат вертолетные дела и приведут на поляну Мерцбахера караван с грузом, не выдерживающим выброски. Утром пойдем вверх.

11 августа под дождем подходим к поляне Мерцбахера. Происходит неожиданная встреча с Кузьминым и Цетлиным, они торопятся вниз уговорить Мирошкина; говорят, что «аэродром» отличный! Поздно! Теперь единственный транспорт - собственные «горбы».

Оказалось, что обход озера возможен над водой по правому берегу. Однако этот маршрут технически сложен и может быть пройден только с применением крючьев для создания искусственных опор. Левый берег еще более сложный, но, к счастью, разведывательной группе удалось найти обход участка, считавшегося непроходимым. Если двигаться от Южного Иныльчека, то справа по ходу, у самого начала озера, в первом контрфорсе, спадающем с вершины Броненосец, отчетливо виден крутой осыпной кулуар. Он выводит к перевалу в контрфорсе, восточная сторона которого - фирновый склон, спадающий на небольшой ледник. Последний спускается к озеру. Набор высоты при этом составляет 800-1000 м. По леднику, а затем по осыпям надо вновь спуститься к воде. Если вода стоит невысокая, можно пройти дальше вдоль берега (в 1964 г. уже в начале августа подходы к перевалу со стороны Северного Иныльчека были под водой).

13 августа. Мы в лагере. Наконец встретились с «передовиками» - обросшими и счастливыми «туземцами». Перевалу над озером присвоили имя Б. М. Мирошкина. Удивительно обидно набрать километровую высоту и тут же нырять вниз. Зато при подходе к озеру открывается фантастическая картина, как будто попал на луну. Потом вброд через ледниковую реку - и ты «дома»!

Лагерь обживается. Наш повар Саша Кузов завладел плитами, из-под полога кухонной палатки тянется аппетитный парок. В складе сортируют грузы. Антенна радиостанции упорно напоминает о том, что и в этом году нам не избежать директивных указаний.

К вечеру 14 августа собрались все. Привел группу «отстающих» Коля Шалаев, и мы сразу почувствовали, что в лагере появился хозяин. На редкость деловитый, знающий все тонкости экспедиционной жизни, он очень облегчает мою судьбу, как руководителя экспедиции.

Утром 15 августа мы (Кузьмин, Дубинин, Белопухов и я) уходим к верховьям ледника. Надо организовать базовый лагерь под Хан-Тенгри, осмотреться, выбрать вершины для тренировочных восхождений.

Дорога нудная и неприятная: ничего не видно, только ныряешь или лезешь вверх и все время по узкому карману ледника. Это единственный проход на первой трети пути. Примерно в 5 часах пути от озера карман перегораживается боковым ледником с характерным белым льдом. Ледник спускается со склонов Сарыджаса. Отсюда удобнее идти по срединным моренам Иныльчека.

За целый день не прошли и половины пути. Погода плохая. Как-то там ребята? Они почти все ушли с Олегом Брагиным к поляне Мерцбахера за остатками груза.

К вечеру 16 августа подошли к снаряжению, выброшенному с вертолета для верхнего базового лагеря. Видимость весь день плохая, осмотреться не удалось.

Утром все бело, отдельные высокие облака удачно вписываются в окружающую панораму. Прямо перед глазами вершины Меридионального хребта и массивы Тенгри-Тага. Суров и величествен Хан-Тенгри. Нижняя часть гиганта закована в ледовую броню, выше угольночерный пояс отвесных скал, а дальше в небо гордо поднята красно-рыжая голова этого легендарного красавца.

День ушел на то, чтобы осмотреться и провести первую разведку. На основные вершины в Меридиональном хребте и Тенгри-Таге безопасных путей почти нет. Мощное разорванное оледенение и сильно заснеженные склоны порождают постоянные ледовые обвалы и частые лавины. Относительно безопасны лишь маршруты по крутым скальным выходам, на которых не держится снег и которые не перекрыты сбросами. Выбрать безопасный путь подъема на верхнее плато Хан-Тенгри нелегко. Правда, намечается вариант выхода через пик Саладина.

День спустя мы с Дубининым уходим вниз. Вернемся вместе со всеми. Кузьмин и Белопухов остаются наблюдать за склонами Хан-Тенгри, оборудовать лагерь, изучить возможные варианты восхождений. Для тренировочного выхода выбрали пики Казахстан, Баянкол, Карпытау. Кроме того, надо будет попытаться взойти на пик Саладина.

22 августа весь состав экспедиции поднялся в верхний базовый лагерь, чтобы провести тренировочные восхождения. Пока мы отсутствовали, Кузьмин и Белопухов забраковали выход на плато через пик Саладина. Безопасного маршрута там не оказалось. Забраковано еще несколько вариантов, но есть и позитивный результат. Нашему вниманию предлагается на первый взгляд головоломный путь. Однако из лагеря впечатление может быть обманчивым: маршрут виден только в профиль, на него накладываются посторонние детали. Завтра, когда все уйдут на восхождение, шестерка еще раз осмотрит все снизу.

* * *

Мы с Володей Винокуровым выходим на сцену. Роль у нас небольшая, к вечеру мы должны вернуться. Накануне вшестером целый день бродили по леднику. Остановились на варианте Кузьмина - Белопухова. Этот же путь мы с Дубининым обсуждали, возвращаясь с первой разведки. Пожалуй, это единственный возможный маршрут подъема на плато. Правда, возникают большие сомнения: надо пройти по двум крутым и длинным снежным доскам. Можно ли избежать на них лавин? Близко ли лед, пригодный для организации страховки? Каков характер скал? Все это надо нам с Володей разведать, когда мы будем проходить первую доску и первый скальный пояс. Внизу будет страховать четверка с лавинными зондами и лопатами.

Нас разбудили в полной темноте. Ребята все приготовили и трогательно нас обхаживают. Холодно. Сидя на банках с крупой за примитивным столом, присыпанным за ночь снегом, мы едим, не снимая рукавиц. Слегка бьет дрожь; правда, это и от нетерпения, и от чувства неловкости за причиняемое друзьям беспокойство. Зачем они поднялись и с такой заботой стараются напоить и накормить нас? Ведь мы идем всего-навсего на разведку и к вечеру должны быть дома.

Нас не отпускают до тех пор, пока не убеждаются, что мы готовы и ничего не забыли.

Ледник еще скован холодом, идти легко. В сумерках начинают угадываться противоположные склоны; а сзади, на моренном холме, постепенно тают пять неподвижных фигур: наши наблюдатели и с ними врач.

Склоны вершины были уже рядом, когда мы неожиданно попали в западню - ледниковое болото - и несколько раз проваливались по колено в ледяную кашу. Не очень приятное начало! Голова Хан-Тенгри слегка окрасилась в розовый цвет. Надев кошки, начинаем подъем по лавинному выносу.

Через двенадцать часов мы вновь на этом выносе, но идем вниз. Рюкзак заметно полегчал. Все крючья и специально взятые веревки оставлены на маршруте. Настроение отличное. Приятно было поработать с полным напряжением. Висящий справа громадный сброс больше нас не беспокоит. В случае обвала перекрывается лишь короткая часть маршрута внизу. Снег на доске не очень страшный, а главное, всюду можно докопаться до льда. В верхней части, при выходе, на первый скальный пояс, чистый и крутой лед - отличное место для прохождения на передних зубьях. Скалы крутые и неприятные, но вполне проходимые. Только мест для ночевок, по-видимому, нигде нет.

Вечером, сидя на тех же банках, за тем же столом, обсуждаем ситуацию. Завтра поменяемся ролями. Наверх пойдут с ночевкой и попробуют подняться как можно выше Смит, Цетлин, Щеголев и Ткач. Надо разведать состояние снега на второй доске, найти место для первого лагеря.

Однако утром непогода сорвала этот план. Наверх никто не вышел, мы встречали вернувшихся с тренировочных восхождений и провожали их вниз, в базовый лагерь. Последними ушли с Кузьминым пять добровольцев на разведку левых боковых притоков Северного Иныльчека.

Итак, первые восхождения закончены, проложены первые в этом районе маршруты.

Опять раннее утро, вернее, поздняя ночь. В темноте снуют неуклюжие в своих пуховых нарядах фигурки. Тепло только у кухонных плит, на которых растапливают вечерний чай, превратившийся за ночь в лед. Провожаем четверку на маршрут. Хруст льда под ногами; в мутной пелене исчезает неровная цепочка следов. Ребята ушли. Теперь, как только рассветет, кто-нибудь из нас будет все время сидеть с биноклем... Вечером зеленая ракета сняла наконец дневное напряжение. Как же все-таки тяжело быть только наблюдателем!

Вторая доска оказалась опаснее первой, но, по-видимому, проходимой без лишнего риска. Обработай еще один участок скал. Не обошлось и без приключений. К счастью, все закончилось лишь вырвавшимся крюком и слегка потянутой ногой. Но и это серьезное предупреждение!

По-прежнему не ясна проблема ночевок, подходящего места найти не удалось. Полулежачий бивак группе пришлось устроить слишком низко. Что ж, теперь ясно, что нас ждет. Можно идти к озеру отдыхать и готовиться к штурму.

Лагерь встречает нас баней: клубная палатка превращена в парную. Дежурные без устали подливают кипяток в жестяную банку - душевой бак. Лучше ничего не придумать: сразу забыт изнурительный двухдневный переход вниз. Еще большее удовольствие - встреча с нашей туристской группой, которая пришла через перевал Семенова. Обгорелые и слегка опухшие от солнца и ветра девчата счастливы, что наконец добрались до лагеря; ребята сдержанны, но рады, по-моему, не меньше. Путь туристов оказался не легче, чем у нашей передовой группы.

Вечером набились в уютную складскую палатку. Как всегда, бесконечно долго настраивается гитара. В дрожащем свете коптилок мелькают обгорелые, задубелые от ветра лица. Неизбежные остроты, потом песни, чем дальше, тем теплее становится от них на душе. Уже первый час ночи. Песням, кажется, не будет конца, и не хочется расходиться.

За палаткой холодно и ясно. Над головой рассыпаны крупные и яркие звезды; неправдоподобные без деталей горы выделяются лишь мерцающими в звездном свете снегами. Только вершина Хан-Тенгри окутана легкой дымкой, ветер рвет ее края, и кажется, что звезды устроили хоровод вокруг Властелина Духов. Постепенно все расходятся. Мигают свечи в разбросанных по берегу маленьких палатках, и они становятся похожими на отражающиеся в озере звезды.

Два следующих дня заполнены подготовкой. На скупом тянь-шаньском солнце сушится снаряжение. Прошел разбор восхождений, и теперь все с нетерпением ждут решений тренерского совета. На Хан-Тенгри готовы идти 16 человек, но это немыслимо для такого сложного восхождения без видов на удобные ночевки. Штурмовую группу пришлось разбить на два отделения. Второе выйдет на маршрут, когда первое поднимется на плато. У первого рация, инструмент для рытья снежных пещер, запас веревки и «железа» для обработки маршрута; у второго - основной резерв бензина и продуктов.

Труднее всего разделиться: никаких критериев для отбора в то или другое отделение нет. Наконец и с этим покончено. В первой группе со мной Виля Смит, Олег Врагин и Валя Цетлин - одна палатка; Володя Винокуров, Дима Дубинин, Игорь Щеголев и Вадим Ткач - Другая. Что ж, отличная группа! Во второй с Кузьминым и Мишей Бонгардом идут Валя Божуков, Олег Куликов, Коля Алхутов, Женя Булатов, Слава Церельников и Адик Белопухов. За эту группу я, кажется, не буду беспокоиться: здесь есть и опыт, и необходимый азарт, и трезвый ум. С нами в верхний лагерь выходит наш неутомимый и заботливый врач Леша Шиндяйкин.

Через день следом пойдут туристы. Они поднесут в лагерь часть груза и останутся там, пока не подойдет второе отделение и наблюдатели с Шалаевым - диспетчером-распорядителем на все время нашего отсутствия. Лева Калачев возглавляет ребят, которые будут делать восхождения из верхнего базового лагеря.

Итак, завтра выходим!

* * *

Сразу за лагерем озеро перегораживает все ущелье. По крутым осыпям приходится подниматься на огромный зеленый барьер. Эти 250 м высоты даются очень трудно. Кажется несправедливым начинать так 24-километровый переход по почти горизонтальному леднику. Все протестует против этого бесчеловечного начала, тем более что, не успев выбраться наверх, надо спускаться на ледник. Но вот, вымотанный вконец, замученный этим бессмысленным крутым подъемом, ты оказываешься на зеленой площадке. Стоит бросить взгляд вниз... и все забыто!

Прямо под ногами гладь озера, по которому в беспорядке разбросаны величественные громады белых айсбергов. Внизу, проецируясь на противоположный берег, они теряются и как бы уменьшают озеро, а отсюда это четко отражающиеся в чистой воде ледяные острова, которые в зависимости от вашей фантазии напоминают что-нибудь необычное, но всегда красивое и спокойное.

А берега!.. Это причудливые маленькие фьорды из льда и камней. За ними, ниже по ущелью, в легкой дымке видно основное озеро, сплошь забитое чистейшими сахарными головами синеющего льда. Когда смотришь отсюда на озеро, невольно вспоминаешь, что внизу, если прислушаться к нему поздним вечером, услышишь, как оно замерзает, как все, будто живое, наполняется тихим звоном и шелестом. А на рассвете, когда только побелел восток, оказывается, что на льду есть разводья и в них четко отражаются темные и таинственные вершины, небрежно обрезанные кромкой льда. И обязательно две холодные и яркие Венеры: одна, точно очерченная, на небе, другая, чуть размытая, на льду. Но вот медленно тают Венеры, а с ними и ледяная корка. Тают бесшумно и спокойно. Вот уже загорелась голова Хана. Где-то на склоне крикнул улар. Ему ответил другой. Неожиданно вырвавшийся из-за склона луч солнца вонзился в озеро - и нет больше льда. Исчезло спокойствие. Вода зарябилась, отражения вершин потеряли четкость. Зашуршали и заговорили с солнцем громадные айсберги. Природа проснулась вся и как-то вдруг. День начался!

Когда-то на Алтае я был поражен большим высокогорным Шавлинским озером. Двухкилометровая гладь изумрудной воды окаймлена красно-зеленым пихтовым лесом, а из дальнего края устремляются в поднебесье белые вершины. Мы не нашли для них лучших названий, чем «Красавица» и «Сказка». Но зелень лесов и трав делала эту красоту обычной и понятной. А здесь другое. Здесь только камни да лед. И из этого материала природа сумела сотворить чудо!

Однако пора, надо найти силы оторваться от этого чуда и идти дальше, к другой красоте - к вершинам. Последний взгляд вниз. На берегу разбросаны разноцветные палатки. Все еще толпой стоят товарищи. Как все необычно! И только, пожалуй, мачты радиостанции нарушают красоту природы, нетронутой «варварством» нашего века. Все это: и чудо, и «варварство», оставшиеся внизу, - сейчас прощается с нами. А здесь, под ногами, прощаются эдельвейсы, сверкающие на солнце бриллиантами росы. Спасибо за проводы! Мы идем дальше.

Дальше - это значит вниз к леднику, к порядком уже надоевшему пути в верхний лагерь. Еще ни разу не удавалось пройти здесь в хорошую погоду. И сейчас по ущелью быстро расползаются мрачные тучи. Первая их волна засыпает нас мокрым снегом и дождем. То с одной, то с другой стороны хлещет пронизывающий ветер. Все кругом становится серым и грязным. Фантастическими призраками кажутся побелевшие фигуры, накрытые поверх рюкзаков короткими накидками.

Когда подходит время отдыха, не хочется даже снимать рюкзак: под ним единственное сухое место. Не хочется садиться: кругом мокро и грязно. Поэтому идем уже много часов без остановок, как заведенный раз и навсегда механизм. То руки, то ледоруб подсовываешь под рюкзак, чтобы помочь плечам. Кругом все размокло. С висящего над головой ледника и обрывистых берегов то и дело обстреливают нас сползающие камни. Иной таких размеров, что становится не по себе. Но привычные ко всему ноги и воля идущего впереди толкают вперед и вперед, несмотря на усталость, холод и бесконечную сырость.

В промежуточном лагере хаос: часть площадок подмыта и обрушилась, остальные превратились в болотце. Палатки засыпаны, внутри мокро. Однако понастоящему никто не сердится на погоду. Пусть она издевается над нами здесь, на подходах. Лишь бы успокоилась ко времени выхода на маршрут. Наконец мы устроились в палатках среди сырой одежды и грязных шекльтонов, а приятный запах кипящего супа перебил тяжелый дух мокрой обуви. Невольно вспомнились некоторые руководители альпинизма: они рассматривают экспедиции как отдых от инструкторской работы в лагерях, этакое легкое, даже приятное времяпрепровождение, право на которое надо заработать «тяжелым» трудом в лагерях с их пружинными матрацами, с кинофильмами по вечерам в уютных и светлых столовых, трудом в походах по раз и навсегда установленным, промаркированным маршрутам. Конечно, труд инструктора в лагере не так уж легок; благородна и кропотлива работа по воспитанию альпинистов, но стоит ли противопоставлять экспедиции и лагеря? Ведь это такие же разные вещи, как труд педагога в школе и работа в горячем цехе.

Следующий день прошел без перемен. Только вместо дождя мокрый снег да менее однообразным стал путь по леднику. Но рюкзак не хочет быть легче, дорога не становится короче. По существу это обычные экспедиционные предстартовые будни. Нескончаемые челноки, разведки, тренировки. В любую погоду и все время с грузом. Жизнь без удобств и тепла, без душа и столовых, с вечным заколдованным кругом: «легче идти, когда легче рюкзак; рюкзак легче, когда нет еды; нет еды - тяжелее идти». Но мы этого хотели сами, об этом мечтали, и, если говорить всерьез, все «это» нас не очень огорчает. Важно, что кругом друзья, что будет солнце, будет очаровывающая красота новых мест, будут трудные маршруты и единоборство с ними рука об руку с товарищами, которое приносит огромное удовлетворение, придает силы.

Когда мы подходили к верхнему лагерю, снег уже не шел с таким удручающим однообразием. На небе появились голубые разводья. Но ниже ущелье по-прежнему в темных тучах. Тем не менее мы надеялись, что завтра нас высушит солнце и мы хорошо отдохнем перед восхождением. Надежды не обманули. Последний день перед штурмом порадовал всем: теплом, открывшимися видами, сухими палатками. Настораживало лишь одно: молчавший многие дни ледовый сброс справа от пути подъема ожил и развил необычайную активность. Нижние скалы гигантским волнорезом встречали потоки обрушивающегося льда и сами скрывались порой в ужасающем месиве. Правда, по утрам было тихо.

Все сосредоточены, заняты последними сборами. Володя и Виля сортируют продукты. Раз Вильям попал в продуктовики, не миновать нам контрабандного груза. Вадим и Игорь вяжут петельки, и Игорю приходится отбиваться от нескончаемого потока вопросов Вадима Ткача. Олег еще раз просматривает и проверяет наше кузнечное хозяйство. Дима носится с кинокамерой, непрерывно снимает и, наверное, «случайно» забудет вынуть в последний момент из рюкзака эту не допущенную к восхождению игрушку. Валя пишет дневник, я же никак не могу оторваться от бинокля: хочется запомнить все детали пути. Только Леша занят более серьезным делом: закончил очередной осмотр, заставив нас (в который уже раз!) сделать по 20 приседаний, и теперь возится у кухонных плит.

Утром, как обычно, сброс еще молчит, но скалы, облизанные накануне его обломками, оказались крепким орешком. Во время разведок мы практически их не замечали, теперь же первые метры многодневного пути начали всерьез экзаменовать нас. Это обстоятельство да тяжелые рюкзаки вскоре выбили нас из графика.

К середине дня вышли на сильно заснеженные на первый взгляд несложные скалы выше первого скального пояса. Этот участок уже раньше обработали Смит с Цетлиным. Тем не менее идущий первым Валя Цетлин что-то очень уж долго и тщательно очищает от снега все зацепки и упоры, с трудом находит места для страховок. Забив с десяток дополнительных крючьев, он наконец проходит обе навешенные раньше веревки, и каждый получает возможность убедиться, что время было потеряно не зря. Под сыпучим снегом очень крутые обледенелые плиты, которые подводят к очередной башне. У ее подножия подобие небольших площадок; можно наконец слегка расслабиться.

Когда подходит время радиосвязи, мы работаем уже на скалах, где достать рацию невозможно.

К концу дня попадаем на новые плиты, к тому же обильно поливаемые холодным душем. Сейчас он нам совсем не нужен. Сразу начинают обледеневать веревки, пальцы, куртки.

Уже в темноте, отработав 14 часов и выполнив дневное задание, набиваем уйму крючьев и для себя, и для рюкзаков. Начинается строительство площадок. В разгар работы салютуем зеленой ракетой наблюдателям. Внизу, под ногами, загорается ответная. Наблюдатели идут спать, а мы все еще продолжаем выкладывать свое «ласточкино гнездо».

Еще с вечера было решено, что сегодня, на второй день пути, остановимся пораньше. Надо беречь силы: не очень-то ясно, что ждет нас наверху. Да и снег уже раскис, а впереди длинный и крутой склон. И вот на снегу рядом с карнизом, уткнувшись входами, встали две палатки.

Двойка уходит вверх обрабатывать склон на завтра, другая - немного вниз за подвешенными на крючьях рюкзаками. Спустившись на длину веревки, подхожу к крюку. Вдруг все меняется: ветер с невероятной силой метет снег, ничего не видно, ничего не слышно. Кроме свиста ветра и снега, вообще нет ничего. Невозможно дышать. Глаза, рот, уши - все забито снегом и ветром. Пытаешься хоть как-нибудь захватить немного воздуха, а не снега, но все покрывает чувство удушья. Все забыто, хочется только выжить, и кажется, что тебя поглощает чисто звериный инстинкт самосохранения. Он-то и заставляет с нечеловеческой скоростью, не замечая тяжелого рюкзака, держась за веревку, взбираться вверх к людям, к палаткам. От движения задыхаешься еще больше. Внутри все взрывается. Сердце рвется во все щели. Валюсь на площадке, наверное, рычу. Моментально мою голову втягивают в рукав палатки. Прошло всего несколько секунд, и здесь еще не поняли, что происходит. В палатке все бело от снежной пыли, но нет ветра. Несколько минут не могу прийти в себя.

Но вот я, кажется, снова человек, и первая мысль о тех, кто еще наверху. Помочь им ничем нельзя, - это, пожалуй, самое ужасное. За палаткой ад. Пробитые следы замело в первые же секунды. А стоит отклониться на несколько метров левее - и они попадут на карниз. Это конец! Это почти километровая бездна!

Но они приходят!

Через некоторое время все уже поглощены обычными заботами, а первая радиосвязь с лагерем окончательно отвлекает нас от пережитого.
Ясное утро третьего дня. Вытоптанные вчера ступени не нащупываются, идущий впереди то и дело проваливается по пояс. Через два часа выходим под башню. Очень трудно отыскивать надежные трещины для крючьев, каждую зацепку приходится разгребать от снега. Впереди крутой, почти вертикальный кулуар. Стенки его затекли льдом, зацепок мало. К 4 часам дня выходим всей группой на скальные выступы средней части башни. Можно отдохнуть, подвесив рюкзаки на крючьях. При большом старании часа за 3 здесь можно организовать полулежачие площадки. Начались работы, а двойка Цетлин - Тамм уходит вверх по крутому взлету стены.

После трех веревок склон становится положе, впереди просматривается огромная черная скала, около нее может быть хорошее место для ночевки. Спускаемся вниз и, оставив недостроенные площадки, всем составом двигаемся по обработанному пути. Через два часа собираемся у громадного камня, рядом снежный карман и прекрасная ночевка. После одиннадцати часов работы можно наконец развязаться и положить рядом рюкзак. Снег и ледяной ветер превратили нас в морозных чучел, но настроение веселое. Заросшие, улыбающиеся лица в снежных сосульках, слегка покачивающиеся от усталости фигуры. Снег оседает под ногами, и через 40 минут на просторной площадке стоят две палатки. Еще через час уютные светильники и ворчание примуса заставляют забыть напряжение дня. Высота - 5500 м!

Четвертый день начался с радиосвязи (вчера в 7 вечера мы еще двигались и лишь договорились о переносе связи на утро). Узнаем, что накануне вслед за нами вышло второе отделение. Их пять: к сожалению, выбыли по разным причинам Бонгард, Булатов и Белопухов. Очень жалко Мику Бонгарда и Женю Булатова: они больше, чем кто-либо, заслужили право быть здесь. Теперь Мика ведет за ними наблюдение и связь, лучшего, наблюдателя трудно найти. В любой момент внизу будут знать, где мы, в случае необходимости квалифицированно нас скорректируют.

Пятерка по обработанному пути пройдет быстро, скоро увидимся.

Наконец плато! Обширные снежно-ледовые поля раскинулись на высоте 6000-6400 м. Гигантскими уступами они поднимаются в сторону Хан-Тенгри, плавно спадают к западной вершине Шатра, обрываются сверкающими льдами на запад. Северный край плато переходит в разрезанный сбросами склон, готовый в любой момент обрушить массы снега на ледник.

Расстояния на плато так велики, что гигантские разрывы и сбросы не производят впечатления, теряются, а стоит приблизиться, закрывают обзор и перестают быть лишь деталью.

Снег местами сдут, тогда идти легко, но в основном движемся с трудом, непрерывно сменяя ведущих, которые пробивают траншеи и возвращаются вниз за рюкзаками. Все время перед глазами верхняя башня Хан-Тенгри. Западная часть ее - припудренная снегом скальная стена, уходящая далеко вниз. Восточная - слегка вогнутая ледовая стена, прикрытая сверху большими фирновыми карнизами. Прямо на нас носом фантастического корабля обращен крутой северный гребень.

В центре плато под защитой отвесной ледовой стенки устраиваем очередной лагерь. Никто не хочет залезать в палатки. Даже лютый холод не может заставить оторваться от окружающего. Здесь еще солнце, а ледник уже окутан сумраком. Освещенная последними лучами панорама не поддается описанию. Ни единого звука. Застыли навороченные природой громады, внимание поглощено непрерывной сменой красок и бликов.

Следующий день посвящен снежной работе. Вечером под сильными порывами ветра устанавливаем на высоте 6450 м лагерь VI (первым считается лагерь на леднике). Относительный отдых окончился, мы у подножия рыжих скал, они уходят вверх, отвесом загораживая вершину. Этот участок для нас еще загадка, и, пока все заняты лагерем, двойка уходит на разведку.

Ночью непогода. Ветер пытается сорвать палатки. Снег плотно зажимает тех, кто с края. Приходится вылезать из уютных теплых мешков и выбираться из палаток. У входа мигом набиваются сугробики. Полог обледеневает и еще больше провисает.

Вечером узнаём, что вторая группа вышла на плато. Значит, ребята где-то неподалеку. Как удалось им укрыться от шторма? После этакой непогоды наши следы заметет, им придется вновь прокладывать траншеи.

Утро не принесло облегчения: идти нельзя. Неожиданный да и ненужный отдых. Собственно, отдых весьма сомнительный: от горящих примусов в палатках начинается капель, по углам вода; когда гаснет примус, все это превращается в лед. Время от времени приходится вылезать на снежные работы. Это хорошо: без движения невыносимо, но каждый раз в палатку набивается масса снега. Большинство дремлет. Есть время провести переучет железа и продуктов. Пока все в порядке!

Мы уже шестой день на восхождении, и лишь вчера было относительно просто. Мы знали, что восхождение будет трудным, но пока оно превосходит все ожидания. Сложно и интересно. Все время разнообразная техническая работа, все время в напряжении, все время выбор маршрута требует огромного внимания.

Ребята уже вработались, и перерыв нам ни к чему. Обросшие, похудевшие лица. Для нас сейчас нет ничего, кроме пути вверх, кроме заботы о веревках, крючьях, карабинах. Правда, сегодня извлечен из рюкзака заветный томик стихов Блока. Уже много лет на любое, самое сложное восхождение берем мы стихи. К этому приучил нас Андрей Симолин. Читаем вслух, сначала в одной, потом в другой палатке. Оказывается, на такой высоте трудно даже читать - задыхаешься, но все равно как же это здорово:

И я стремлюсь душой тревожной
От бури жизни отдохнуть,
Но это счастье невозможно -
К твоим чертогам труден путь!

Или:

Да, я возьму тебя с собою
И вознесу тебя туда.
Где кажется земля звездою,
Землею кажется звезда.

Седьмой день. После непогоды ясно. Сильный ветер. Искрится снег. Перед каждой неровностью намело сугробы, с которых непрерывно струится колючая снежная пыль. Пока снимают лагерь, первая двойка делает короткий бросок по глубокому снегу, и вот уже рыжие скалы. Они почти вертикальны, но много хороших крупных уступов. Лазание приятное, после вчерашней лежки постепенно входим в привычный ритм. Крючья забиваем только на обледенелых участках. К сожалению, их все больше и больше. Однозначного пути нет, и не ясно, можно ли будет выбраться здесь на гребень. Работаем уже много часов, связки растянулись. Постепенно нас прижимает к гладкой отвесной стене, и, когда начинает казаться, что попали в ловушку, первая двойка неожиданно выходит на гребень.

Короткий снежный участок - и мы на крохотном горизонтальном гребешке. Круто вверх уходит длинная, узкая снежная доска с еле заметными скальными выходами справа. Это верхняя кромка западной стены. Слева карнизы. Пройти горизонтальный гребешок, не останавливаясь, невозможно. Мы с Валей снимаем рюкзаки, достаем фляжки и ждем ребят. Короткий отдых.

На снежный взлет выходят Винокуров и Дубинин. Все готовы идти дальше, но передняя связка безнадежно застряла в глубоком снегу. Нескончаемой рекой плывет он вниз и с гулом обрывается у наших ног на раскинувшийся внизу ледник. Проходит час, связка не прошла и десяти метров. Нужно выходить на пунктир скал. Этот участок необходимо обработать. Разгружаем двойку, отдаем им репшнур и две веревки, а сами начинаем строить лагерь VII. Высота 6600 м.

Ребята работают все время рядом, участок трудный, мы как бы на альпинистском стадионе, где демонстрируется высшая техника. Возвращаются они уже в сумерках. В 21.00 даем зеленую ракету. Ниже сразу загораются еще две: одна далеко внизу, на леднике, вторая где-то рядом. Пятерка подошла к лагерю VI.

Все в порядке!

Ночью опять ветер и снег. В одной палатке нам тесно; когда начинает светать, трудно понять, какая из ног принадлежит данному туловищу и где же принадлежащая ему голова?

К 10 часам ветер немного стихает, становится ясно, что хуже погода не станет. Выходим. В разрывах облаков внизу на плато видна палатка. Ребята еще не вышли из лагеря VI.

Связки настолько сработались, что разговоров не слышно. Все работают сосредоточенно, с подъемом. Слышно только, как забивают и выколачивают крючья да отрывистое «пошел!». Это, пожалуй, самый сложный и опасный участок. Гребень невероятно крут, по обе стороны километровые пропасти. Зацепок на обледенелых плитах не найти. Снег сыпучий, не держит. Но это, по-видимому, последний трудный участок. Дальше не очень крутые широкие фирновые склоны выводят к вершине. Мы считаем, что по высоте до нее метров двести.

Кончился обработанный накануне участок. Идущий впереди Валя, несмотря на мороз, без рукавиц. В отличном стиле проходит он предельно сложные плиты и радостно объявляет, что дальше все проще. Пропускаем всех по нашей веревке и перевязываемся в четверки.

Когда я подхожу к Вале, он в каком-то оцепенении. На снежном склоне первая связка. Ребята сгрудились... Они еле успели зарубиться, поэтому обрушившаяся со склона пылевая лавина не принесла несчастья. Рядом с нами бесшумно обрываются в пропасть ее остатки.

Обойти склон негде: скал нет. Опять начинаем подъем, прижимаемся к восточной кромке, нависающей над ледовой стеной карнизами. На этом участке не мы хозяева положения. Ситуация становится похожей на азартную игру. Впереди Игорь пытается наметить след ледорубом, и тотчас слева от него с шуршанием устремляется вниз большой снежный пласт. Новая лавина. Насколько это возможно, быстро выходим с Вилей наверх; перегиб рядом, но нет ни льда, ни скал. Страховку не организовать. Может быть, все обойдется?.. А если нет?.. Ставка слишком велика. Нужно быстро принимать решение. Мы не картежники. Рисковать жизнью можно, только спасая жизнь других.

Вряд ли кто-нибудь поймет, как это тяжело. Не уверен, что и все ребята поймут сейчас решение. Но они поняли, и медленно, все время оглядываясь, мы уходим вниз.

Долго и молча сидим на площадке лагеря VII. Все думают, наверное, об одном. Еще столько сил, столько продуктов, а вершина рядом. Что, если мы сглупили? Что, если бы все обошлось?.. Но это только так, это невольные мысли. Всерьез ни у кого нет сомнений, что поступили правильно.

Продолжаем спуск. Вот теперь идти тяжело. Тяжело передвигать ноги. Тяжело дышать. И только сложное лазание по рыжим скалам заставляет всех сбросить усталость и работать в привычном темпе.

Вскоре встречаем пятерку. Хочется многое рассказать и узнать. Но место не очень-то удобное для бесед. Все мы развешаны по стене на большом расстоянии друг от друга. Пятерка пойдет вверх, нельзя сворачивать, не убедившись самим, что путь к вершине отрезан. Для облегчения меняемся веревками. Туда, откуда мы только что спустились, поднимается Валя Божуков, главная их ударная сила. Удивительно, до чего легко и свободно чувствует он себя в трудных условиях восхождений! За ним Алхутов. Мы уже давно не виделись, и сейчас очень заметно, как изменились ребята. Но они бодры и полны надежд. Как всегда, весел и жизнерадостен Олег Куликов. Прощаюсь с Кириллом Константиновичем, который заверяет меня, что напрасно рисковать не будут. Тороплюсь догнать своих.

* * *

Еще через два дня, быстро пробежав по лавинному выносу, у весело журчащего по льду и камню ручейка мы снимали кошки. Скупые, но очень дорогие поздравления. Горечь пережитого улеглась, и мы поздравляем друг друга с победой. С победой над Хан-Тенгри и над собой. Ведь мы прежде всего альпинисты!

Наступила обычная в таких случаях реакция, из последних сил мы плелись к лагерю, когда навстречу выбежали наблюдатели. От них узнаем, что сегодня пятерку видели выше «нашего» склона. Может быть, победа? Как бы нам хотелось этого. А вдруг игра ва-банк?..

Не скоро узнали мы разгадку. Потекли дни тревожных ожиданий. Только зеленые ракеты, вестники благополучия, связывали нас с друзьями. 16 августа задолго до спуска ребят, взяв бинокли, идем через ледник к началу, нет, простите, к концу маршрута. А через несколько часов уже обнимаем победителей. Все разъяснилось. Победа! Чистая победа и никакой игры! Спустя два дня после нас и непогоды пятерка подошла к злополучному склону, он оказался относительно безопасным. Сильные ветры и многочисленные лавины резко изменили обстановку. Преодолев склон за перегибом, к которому подходили мы с Вилей, группа организовала лагерь VIII. На следующий день, 13 августа, в 13.30 Н. Алхутов, В. Божуков, К. Кузьмин, О. Куликов и В. Церельников подошли к туру. Новый путь на вершину проложен до конца!

Вершина представляет собой снежный склон, слегка поднимающийся к востоку и заканчивающийся там фирновыми сбросами. На западной части склона выступают из-под снега небольшие гряды скал, образованные белыми мраморизованными породами. Тур невелик и почти не выделяется. В нем лежала свежая записка: несколькими днями раньше на вершину с юга вышла группа наших товарищей из экспедиции «Труда». Они впервые прошли трудное и опасное Мраморное ребро.

19 августа в базовом лагере неожиданно послышался рокот вертолета. На этот раз «аэродром» расцвечен флажками, в стороне от посадочного знака трепещет на мачте полосатый рукав. Все, как на Большой Земле. Заход за заходом, и каждый раз, когда нам кажется, что колеса коснулись земли, рев мотора усиливается и красная стрекоза вновь взмывает ввысь. Пятый заход. Огорченные, понуро плетемся в лагерь, не обращая внимания на машину. И вдруг тихо. Все замерли, а через мгновение шквал восторга. Продемонстрировав изумительное мастерство, вертолетчик Иван Пападейкин посадил машину на маленький пятачок между водой и моренными холмами.

Последний рейс. В вертолете нас, пассажиров, только четверо. Просим сделать прощальный круг над озером. На месте лагеря видны хорошо утрамбованные площадки от палаток. Немного грустно. Природа опять стала здесь единственным хозяином.

* * *

Этот очерк посвящен экспедиции на Северный Иныльчек, организованной летом 1964 г. Центральным советом «Буревестника» и спортивным клубом Академии наук СССР.

Кроме альпинистов, о которых уже говорилось выше, очень много для успеха экспедиции сделали остальные ее участники: Игорь Мильштейн, Лев Калачев, Евгений Булатов, Юрий Любимов, радист Петр Софроненко. Большую помощь оказала группа горных туристов, которой руководил Владимир Рязанский.

Восхождение экспедиции на Хан-Тенгри с севера признано лучшим в сезоне 1964 г. по классу высотных (наряду с восхождением группы «Труда»). Пять участников восхождения, которые достигли вершины, - Н. Алхутов. В. Божуков, В. Кузьмин, О. Куликов и В. Церельников награждены золотыми медалями.

За восхождение на Хан-Тенгри по новому пути золотыми медалями награждены также участники экспедиции «Труда»: Б. Романов, В. Онищенко, В. Романов, В. Безлюдный. Путь подъема группы Б. Романова проходил по знаменитому Мраморному ребру. Чем выше поднималась пятерка, тем сложнее становился маршрут. Пришлось использовать весь арсенал высшей альпинистской техники. Но никакие трудности не смогли остановить наших друзей.

Трудовцы базировались на Южном Иныльчеке. Обе экспедиции работали одновременно, подстраховывая и помогая друг другу. Кроме группы Б. Романова участники этой экспедиции «Труда» совершили много интересных и сложных восхождений: на Хан-Тенгри по классическому пути с запада поднялись пятнадцать человек под руководством В. Ворожищева.