«Мы делали восхождения с русскими, мы жили с русскими и нашли, что думаем одинаково о наших общих интересах. Мы встретили непревзойденное гостеприимство и завели много хороших и верных друзей». Эти слова прочитали мы в книге «Красные снега»¹, изданной в Лондоне после поездки британских альпинистов к вершинам Большого Кавказа в 1958 г.

Два года спустя, прощаясь с влажными скалами туманного Альбиона и голубыми озерами Шотландии, где провели с ответным визитом три быстро пролетевшие недели альпинисты СССР, мы говорили о новых встречах в горах. Альпинисты всего мира хотят мира и взаимопонимания. Как хорошо сказали наши английские друзья: «Мы - единая команда, связанная прочной веревкой интернациональной дружбы».

Подошел сезон восхождений 1962 г.

Целых два месяца над палатками базового лагеря в горах Северо-Западного Памира реяли рядом советский и британский флаги. Спортсмены двух наших стран в единой связке должны были выйти на штурм.

«Страшные вершины были покорены, а что еще?» С таким вопросом корреспондент английской газеты «Дейли геральд» обратился к сэру Джону Ханту, руководителю первой совместной высотной экспедиции альпинистов двух народов.

«Я полагаю, - ответил сэр Джон, - что самое примечательное в нашей экспедиции то, что она должна была состояться.

Начиная с 1954 г., когда я поехал в Москву рассказать о первом восхождении на Эверест, британские и русские восходители часто встречаются друг с другом, обмениваются поездками, во время которых читают лекции, совершают восхождения в обеих странах. Новая экспедиция, самая крупная из всех, - убедительное доказательство той дружбы и доверия, которые установились между нами за прошедшие годы.

Чего мы достигли? Говоря строгим языком программы восхождений, о которой мы договорились в самом начале (русские называют ее «спортивным планом»), можно сказать, что мы осуществили все, что собирались: вместе совершили восхождение на высочайшую вершину России, достигли других пиков в этом районе.

Таков один результат этой экспедиции. Но я убежден, что имеется более глубокий и более значимый результат.

Мы общались с людьми, живущими в условиях другой системы и придерживающимися убеждений, которые отличаются от наших. С ними мы делили опасности и лишения, равно как и многие минуты радости и веселья. Русские вместе с нами разделили горе, когда мы потеряли двух верных товарищей. Я никогда не забуду их сочувствия и помощи в те печальные и трудные дни.

Коротко говоря, эти испытания помогли нам стать настоящими друзьями, понимающими и уважающими взгляды друг друга».

* * *

Дружеские связи альпинистов нашей страны и Великобритании восходят к прошлому столетию. Летопись Кавказа хранит память о смелых восхождениях наших британских коллег по горному спорту, совершенных в наших горах еще во второй половине XIX в.

Первым следует назвать имя сэра Дугласа Фрешфильда, замечательного британского исследователя, географа и горовосходителя. Во время своих путешествий в 1868, 1887 и 1889 гг. он основательно исследовал тогда еще малоизученный Центральный Кавказ, нанес на карту многие его ледники, совершил первовосхождения на Казбек, Тетнульд и другие вершины, вместе с А. Мором и К. Такером поднялся на восточную вершину Эльбруса.

Мы с уважением вспоминаем и восхождения его друзей, членов Альпийского клуба Великобритании X. Вуллея, Ж. Коккина и X. Холдера, а также К. Дента, В. Донкина, X. Фокса и А. Маммери на труднейшие и высочайшие вершины Кавказа - Адай-Хох, Дых-Тау, Шхару, Айламу, Гестолу, Джанги-Тау, Мижирги, Тих-тенген, грозную Ушбу и десятки других.

Один из перевалов Кавказа поныне носит славное имя английского альпиниста Донкина, погибшего в 1888 г. при восхождении на Коштан-Тау со своим другом Фоксом и двумя проводниками. На пик, носящий имя Вуллея, проложили популярные маршруты сотни советских восходителей.

О давних дружеских связях между восходителями двух стран свидетельствует бережно хранящийся в Альпийском клубе в Лондоне приветственный адрес Русского горного общества, посланный к 50-летнему юбилею старейшего объединения альпинистов мира еще в 1907 г.

Дружеские встречи продолжались и после Великой Октябрьской социалистической революции.

В декабре 1926 г. один из основоположников советского альпинизма, профессор Тбилисского университета Г. Н. Николадзе сделал в Королевском географическом обществе в Лондоне сообщение о деятельности Географического общества Грузии и проведенной им в 1925 г. экспедиции на Эльбрус и по Сванетии. На доклад специально приехал сам Д. Фрешфильд.

В 30-х годах увлекательные путешествия по Кавказу вместе с советскими учеными И. Таммом, Б. Делоне и слесарем Ленинградского завода имени Кирова Е. Белецким совершил шотландский альпинист инженер Джеймс Белл.

В предвоенные годы в наших горах, и особенно на Эльбрусе, побывало немало английских альпинистов и туристов.

Дружеские контакты, прерванные войной, были восстановлены в 1954 г. приездом Джона Ханта в Москву. Под его умелым руководством была впервые покорена высоко поднятая над «Обителью снегов» - Гималаями - самая высокая вершина мира Джомолунгма (Эверест, 8848). В 1956 г. кадровый офицер Хант вышел в отставку, посвятил себя воспитанию молодежи.

Ведущие альпинисты Советского Союза присутствовали в Британском посольстве в Москве на весьма интересном докладе нашего гостя о покорении третьего полюса Земли. Они тепло поздравили Ханта с блестя­щим достижением и вручили ему почетный значок альпиниста СССР. Хант подарил нам свою книгу «Восхождение на Эверест», которая вскоре была переведена на русский язык и издана в СССР.

И вот перед нами новогодняя открытка Альпийского клуба. К лаконичным строкам официального поздравления рукой президента клуба Ханта приписано: «1954, 1956, 1958, 1960 и с каким нетерпением ждем мы встречи в горах Памира в 1962 г.!»

* * *

Июль 1962 г. Подтянутые, в белых накрахмаленных рубашках и галстуках, сходят наши гости с трапа ТУ-104, прибывшего из Лондона. Автобус едет по улицам Москвы. На ребят, уже побывавших у нас, большое впечатление производят размах и темп строительства столицы: стальной лес башенных кранов, бесконечные кварталы новостроек. А красавчик Ральф Джонс верен себе: его повышенное внимание обращено на девушек. «тали лучше одеваться, применять больше косметики, много туфель на шпильках» - сообщает он.

Ужин в ресторане «Метрополь». Заслышав джазовую музыку, кто-то интересуется, разрешены ли в СССР современные танцы, можно ли пригласить русскую девушку. К нам подсаживается вездесущий корреспондент зарубежной газеты. Вежливо, терпеливо, с английским юмором отвечают гости на поток вопросов.

Замечаем, что в нарушение спортивного режима наши коллеги заказывают пиво и вино. На наш вопросительный взгляд отшучиваются: это, мол, капля в море.

Но не пора ли представить зарубежных гостей?

Их двенадцать. Половина - опытные высотники, остальные - хорошие скалолазы.

Экспедицию возглавил сэр Джон Хант. 35-летний стаж альпиниста с мировым именем включает шесть гималайских экспедиций, восхождения в Каракоруме, Гренландии, Альпах, на Кавказе, Ближнем Востоке, не говоря уже о скальных районах Британии.

Его заместитель - Малколм Слессер, преподаватель химической технологии, участник экспедиций в Альпы и Гренландию.

Джо Браун - слесарь-водопроводчик и инструктор альпинизма, один из покорителей третьей вершины Земли - Канченджанги и Музтаг-Тауэра в Каракоруме, специалист по трещинам и «свободному лазанию».

Школьный учитель Джордж Лоу много ходил в горах на родине, в Новой Зеландии, бывал в Гималаях, участвовал в трансантарктической экспедиции, путешествовал по Гренландии. Он мастер высокой ледовой техники и прекрасный кинооператор и фотограф.

Служащий страховой компании, искусный скалолаз Дерек Булл и заместитель управляющего заводом вычислительных машин Ральф Джонс знакомы нам по совместным восхождениям на Кавказе и в Англии.

Фермер Тэд Рэнгам и инженер по счетным машинам Иан Макнот-Дэвис путешествовали в Альпах и Гималаях, побывали в Каракоруме, на вершинах горных хребтов знойной Сахары и Рувензори в Африке.

Впервые решили попробовать свои силы в высоких горах шотландцы: торговый агент Кеннет Брайан, врач Грэм Никол и выпускник философского факультета Эдинбургского университета Робин Смит. Смиту только 23 года, но он уже прошел труднейшие стенные маршруты в швейцарских и французских Альпах, итальянских Доломитах и у себя на родине. Он и Джо Браун входят в когорту сильнейших скалолазов Британских островов.

В состав экспедиции вошел и Уилфрид Нойс, профессиональный писатель, подлинный поэт вершин и альпинист мирового класса. На его счету выдающиеся по трудности восхождения в Альпах, на скальные вершины Англии. Опытнейший высотник, он вместе с шерпой Аннулу первым проложил путь на Южное седло для участников успешной британской экспедиции на Джомолунгму. В 1960 г. руководимая им англо-американская экспедиция впервые покорила Тривор. С вершины этого каракорумского семитысячника Нойс увидел гряду снежных пиков, парящую над облаками далеко на северо-западе, - Советский Памир.

Осенью 1961 г. в Москве состоялись переговоры между представителями альпийских клубов Великобритании и Федерации альпинизма СССР. Договорились о восхождениях в районе ледников Гармо, Гандо и Памирского фирнового плато на пики Москва, Гармо, Коммунизма. Если позволят погода и время, сильнейшие предпримут попытку подняться новым маршрутом на высочайшую вершину Советского Союза по южной стене...

В Москве наши гости успевают послушать оперу «Опричник» в Большом театре, увидеть балет в Кремлевском Дворце съездов, посетить Оружейную палату.

Хант преподносит Всесоюзной федерации альпинизма от Альпийского клуба картину известного английского художника Г. Лоппе «Вид на Монблан».

Но нас ждут иные высоты. Восхождения на Памире требуют высокой выносливости, приспособленности к изменчивым условиям погоды в высокогорье, акклиматизации к кислородному голоданию, холоду, не говоря уже об умении преодолевать крутые снежно-ледово-скальные склоны, ледопады и ледовые сбросы.

Как обычно, много, упорно и целеустремленно готовились к экспедиции советские спортсмены. Тренировались регулярно три раза в неделю: по вечерам в гимнастическом зале или в парке, в выходные дни за городом.

Двухчасовые вечерние тренировки включали упражнения на гимнастических снарядах, особенно на шведской стенке, лазанье по деревьям, спортивные игры (баскетбол, футбол) и заканчивались бегом на 3-5 км. Так вырабатывались сила, ловкость, координация.

Воскресные тренировки от 3 до 5 часов были направлены главным образом на развитие выносливости: зимой бег на лыжах на 40-50 км, осенью и весной кроссы по пересеченной местности и лазанье по стенам старинного императорского дворца в Царицыно. Последнее произвело на англичан, роялистов в душе, сильное впечатление.

Позднее мы с удивлением узнали, что наши британские коллеги вовсе не тренируются у себя на родине перед высотной экспедицией, надеясь на двух-, трехнедельный период пеших подходов к базовому лагерю.

Тренировочная работа наших альпинистов проходила под наблюдением сектора врачебного контроля Центрального научно-исследовательского института физкультуры. Она сопровождалась физиологическими исследованиями в барокамере. Врач В. В. Матов «поднимал» нас на «высоты» до 8000 м. Сеансы длились до двух часов. Полученные данные были учтены при окончательном отборе кандидатов. В состав советской части экспедиции вошли шесть московских альпинистов.

Мастера спорта Анатолий Севастьянов, Анатолий Овчинников и Николай Шалаев имели большой опыт преодоления технически сложных стенных маршрутов Кавказа. Сверх этого на их счету, как и у перворазрядника Николая Алхутова, восхождения на «семитысячники» - пики Коммунизма, Ленина, траверс пиков Ленинград - Е. Абалакова.

Владимир Малахов поднимался до высоты 6200 м на склонах пика Победы, а Евгений Гиппенрейтер имел опыт только кавказских восхождений.

* * *

В самолете Хант предлагает высоченному и медлительному Джорджу Лоу воспользоваться вместо кресла детской люлькой. Расцениваем это как далеко идущий намек: ведь Джордж и дочь Ханта Сусанн помолвлены, мы приглашены на их свадьбу.

3 июля экспедиция в полном составе собралась за ужином в ресторане гостиницы «Таджикистан» в городе Душанбе, а спустя два дня мы на республиканском стадионе, где кипит работа. Распаковываем и сортируем багаж. Машины увозят его к вертолетам в Тавиль-Дару. Тем временем мы совершаем небольшую прогулку в ущелье Варзоб, заходим на пасеку, фотографируем колхозниц за уборкой ячменя. Вот из большого, утопающего в зелени здания интерната высыпают черноволосые, загорелые ребятишки в тюбетейках. Веселой ватагой окружают гостей, ведут по просторным светлым комнатам, с гордостью показывают прекрасный фруктовый сад, виноградники и цветники, за которыми они ухаживают. Многое поражает гостей: и большая забота государства о детях, и то, что маленькие хозяева объясняются с ними на довольно приличном для их возраста английском языке, и полное отсутствие нищих. Они невольно сравнивают жизнь Советской Средней Азии с той нищетой, которую неизменно видели в Индии, Пакистане и других странах.

«Ни в каком другом восточном городе я не видел такой чистоты, отсутствия мух, нищих и чесоточных собак, - говорит Нойс. - Молодой человек показал нам дорогу от Комсомольского озера в ресторан. Мы захотели дать ему на чай. Оказывается, этого делать не следует. Я не видел ничего подобного нигде на Востоке».

В день вылета почему-то просыпаемся в пять утра. Лают собаки. Качаются лампочки, хлопают двери в коридорах. Землетрясение в пять баллов.

...Под нами зеленые пастбища, горные кряжи, вечные снега, ледники и высокие перевалы «Крыши мира». Винтокрылые машины отдельной киргизской авиа­группы перебрасывают из Джиргаталя и Тавиль-Дары к месту базового лагеря участников экспедиции и несколько тонн грузов. Еще недавно каравану верблюдов и вьючных лошадей нужно было около месяца на путь в труднодоступный район, изобилующий опасными переправами через бурные реки Обихингоу и Гарм. Теперь же потребовалось шесть дней (с учетом нелетной погоды).

Вертолеты МИ-4 приземляются на больших высотах, имея на борту 600 кг или шесть альпинистов с рюкзаками. Правда, как рассказали пилоты, в последнем случае не всегда удается оторваться от земли: вместимость наших рюкзаков безгранична и всегда превышает расчетные 30 кг.

Базовый лагерь расположен в лесу на высоте около 3000 м у языка ледника Гармо.

Первый вечер в горах. Решаем поселиться по принципу смешанных связок, как будем ходить на восхождениях. Из одной палатки уже доносится пыхтение, возгласы удивления. Смит и Овчинников тщетно стараются надуть резиновый матрац, пока не выясняют, что английское «хоул» и русское «дыра» означают одно и то же.

В соседней палатке Севастьянов и Макнот-Дэвис начали международный шахматный матч. У костра раздаются звуки волынки, их сменяет «Одинокая гармонь»: Слессер включил портативный магнитофон с записями шотландской и русской музыки.

Интересуемся снаряжением англичан: полярные спальные мешки и надувные палатки, легкие кошки итальянского производства, утепленные высотные ботинки, баллоны с кислородом и стремена для подъема по отвесам, маркировочные флажки и лавинные лопатки. Новинка для нас - легкие складные дюралевые лестницы² для перехода через трещины, бутановые горелки. Предусмотрены даже такие мелочи, как губная помада от жгучих солнечных лучей и налобные фонарики.

Тщательно подготовлен ассортимент продуктов питания: от супов, картофеля и молока в порошке, мясной пасты и галет, рома и копченого сыра до таких деликатесов, как консервированные устрицы, клубника в собственном соку и анчоусы. Впрочем, помнится, уже в лагере «Шхельда» на Кавказе да и на биваке у подножия Безенгийской стены английские друзья воздавали должное и баранине, и айрану, и другим нашим отечественным продуктам.

По примеру гималайских экспедиций - здесь есть чему поучиться - все продукты упакованы в картонные коробки. На крышке полный перечень содержимого, указание, где и когда вскрывать. Коробки на 12 человек для базового лагеря весят 28 кг, для высотных лагерей (штурмовые рационы) - 12 кг на 6 человек.

Набор медикаментов, заботливо подобранный врачом экспедиции, велик и многообразен; не знаем только, кому уважаемый доктор собирался прописать два ящика отборного шотландского виски.

Среди 3,5 т экспедиционных грузов есть и небольшая библиотечка - от классических романов Диккенса и Л. Толстого, поэм Шекспира и новелл У. Коллинза до развлекательных детективов.

Совершаем тренировочные акклиматизационные восхождения тремя группами по четыре британских и два советских альпиниста в каждой. Все группы действуют в одном районе. Это лучше обеспечит их безопасность и взаимодействие. Для первых штурмов намечаем пики Патриот (6350 м), Безымянный и Гармо (6595 м). Руководителями групп избираем М. Слессера, Дж. Ханта и У. Нойса.

При организации совместных выходов наиболее сложным вопросом оказалось питание. Наши английские друзья редко едят манную кашу, совершенно не употребляют гречневую. У нас же это зачастую один из основных продуктов. Но постепенно и каша приобрела сторонников среди наших гостей.

Англичане всерьез полагали, что участники советской группы рано ложились спать, не курили и воздерживались от спиртного, чтобы «не рассердить начальника советского альпинизма Абалакова». Увы, им самим при первом же выходе по морене ледника Гармо пришлось убедиться, что они явно не в лучшей спортивной форме. Впоследствии М. Слессер писал: «Мы особенно остро почувствовали отсутствие тренировки, видя, как нас обгоняют советские альпинисты, нагруженные тяжелой поклажей, которую они несли с такой легкостью, что мы рядом с ними чувствовали себя стариками». Сказывается, по-видимому, и то, что наши коллеги впервые должны действовать без шерпов, которые в Гималаях нередко сопровождают восходителей до вершины.

По словам Джо Брауна, нашу экспедицию там обслуживало бы не менее ста шерпов. А Уилфрид Нойс свою очередную корреспонденцию в «Дейли геральд» озаглавил «Каждый - сам себе носильщик!» Он писал, что, сойдя с трапа вертолета, англичане оказались не только перед природными, но и перед искусственными трудностями в виде гор продуктов питания, палаток, примусов и альпинистского снаряжения.

Евгений неосторожно проговорился, что несколько месяцев назад герой Джомолунгмы Тенцинг вручил ему в далеком бенгальском городке Дарджилинге номерной знак члена Ассоциации шерпов-альпинистов. «Так вот кто будет таскать наши грузы!» - обрадовался Малколм. Еле уговариваем его не разглашать маленькой тайны, хотя бы до конца экспедиции.

Машина снижает скорость до 35-40 км в час. По сигналу пилота открываются дверцы, и летят с высоты 5-10 м ящики с консервами, бухты веревок, связки крючьев. Большинство тюков падает на снег, но часть на камни, и мы не без тайного удовольствия собираем конфеты, шоколад и сухофрукты, которыми усеяна морена у «Суркового лагеря» на высоте около 3500 м.

«Русские пилоты - настоящие мастера своего дела, а их вертолеты - замечательные машины!» - с восхищением говорили нам англичане. Позднее Президиум Центрального совета Союза спортивных обществ и организаций СССР отметил грамотами руководителя группы летчиков Б. М. Мирошкина, штурмана В. В. Кривощапова и пилота Л. Н. Вересова.

16 июля все группы собрались в лагере III на левой (орографически) стороне ледника Вавилова, у его впадения в ледник Гармо. В тот же день Нойс, Рангам и Смит решили подняться на соседний пик Щербакова. К вечеру они рапортовали: счет вершинам, покорен­ным участниками британскосоветской экспедиции, открыт. Несколько дней спустя каждая группа совершила разведывательный выход и произвела заброску продуктов. Собравшись, окончательно определяем маршруты.

В совместном преодолении трудностей рождается доверие, зреет дружба. На коротких привалах и биваках не умолкают беседы о спорте, споры о происхождении и смысле жизни и, конечно же, о проблеме войны и мира. Речь заходит об очередном взрыве американцами водородной бомбы в атмосфере. «Какая потеря средств и энергии!» - осуждающе замечает Хаит, в прошлом бригадный генерал. Он тепло вспоминает о своей встрече с Ю. А. Гагариным в Лондоне на завтраке у английской королевы.

Джордж Лоу, забравшись в пуховый мешок, перечитывает «Войну и мир» Толстого. Хант пронес этот томик вместе с Библией в своем вещевом мешке сквозь все военные грозы, затем он передавался из рук в руки участников крупнейших британских экспедиций в «Обитель снегов», проделал 3000-километровый путь через антарктический континент и наконец попал на родину писателя.

Рассматривая горную панораму, наши друзья обращают внимание на вершины в районе пика Коммунизма. Севастьянов и Шалаев рассказывают, как с группой товарищей они совершили в 1959 г. в этом хребте траверс пиков Ленинград - Е. Абалакова. «Склоняю голову в знак уважения перед альпинистами, которые совершают подобные восхождения», - говорит Хант.

* * *

Проходит неделя. Малахов и Алхутов из группы Слессера сумели достичь вершины пика Патриот (6350 м) по левому скальному гребню. Ключевой участок нового маршрута высшей категории трудности - 300-метровый скальный взлет. Расположенный выше острый снежно-ледовый гребень не требовал высокой технической подготовки, но он опасен огромными нависающими карнизами. Перед самой вершиной пришлось обойти ряд охранявших ее «жандармов». Погода не баловала. Двое суток восходители отсиживались в палатках.

При первой попытке британская связка Браун и Макнот-Дэвис, пройдя наиболее трудную часть маршрута, отступила с 5700 м. В 300 м от вершины также повернули назад Алхутов и Малахов. Дальнейшее продвижение грозило холодной ночевкой, которая на высоте около 6000 м могла окончиться печально.

В штурмовом лагере обсудили положение. Британские альпинисты считали основную задачу выхода - тренировку и акклиматизацию - выполненной и предложили спуститься. Алхутов и Малахов настояли на том, чтобы продолжать восхождение, в то время как остальные начнут спускаться, ведя непрерывное наблюдение. На следующий день, захватив палатку, наша двойка продолжала подъем. Пришлось организовать еще один штурмовой лагерь на высоте 5800 м. Переночевав, Алхутов и Малахов достигли вершины.

Группу Ханта привлекла своими красивыми очертаниями безымянная вершина между пиками Коммунизма и Гармо в хребте Академии наук. Из лагеря III участники поднялись по леднику Вавилова до третьего притока. Группа продолжала подъем по снежному склону гребня крутизной в 35°. Попытки обойти два гранитных «жандарма» с крутыми стенами почти без зацепок не удались. Пришлось спуститься по другую сторону гребня и заночевать.

По сыпучему и крутому кулуару спортсмены вновь вышли на гребень выше «жандармов». Большие карнизы требовали попеременной страховки. Под скальным взлетом организуется последний лагерь. Шалаев и Джонс с вечера обрабатывают первый скальный уча­сток, внутренний угол в 40°. Утром Лоу заявляет, что не чувствует энтузиазма к дальнейшему подъему и предпочитает остаться.

Используя навешанные накануне веревки, пятерка выходит на острый гребень, проходит ряд заснеженных взлетов. Ледовый участок верхней части, рубка ступеней, крючьевая страховка.

Вот и нетронутые снега вершины «5640». Вместо традиционной записки - ни у кого не оказалось карандаша! - восходители оставляют шелковые флажки своих стран. Решают назвать вершину «пиком Содружества». Позднее Президиум Верховного Совета Таджикской ССР утвердил название.

Тревожит отсутствие группы Нойса. Выходим навстречу. Прокладывая путь по леднику Вавилова, Евгений неожиданно исчезает: мягкий глубокий снег предательски скрыл глубокую ледовую трещину. Но один из авторов нашей статьи, видно, родился «с серебряной ложечкой во рту»³ : трещина заполнена водой, и шестиметровый полет в неизвестное заканчивается купанием в ледяной воде.

Высоко над его головой кусочек голубого неба. По сторонам уходящие в темноту вертикальные гладкие стены зеленоватого льда; дна не достать. Самому отсюда вряд ли выбраться. Но недаром говорится: веревка - лучший друг альпиниста, особенно когда она в руках надежных товарищей. Дружными усилиями вытягивают из трещины сначала рюкзак, потом мокрого и смущенного Евгения. « Говорят, ванну, о которой ты мечтал, тебе удалось принять еще на леднике, - шутят ребята из другой группы, - она так понравилась, что не хотел даже вылезать, вытаскивали силком».

* * *

А с гребня медленно спускаются альпинисты другой группы. Считаем. Что такое? Двоих недостает. Подходят. Головы опущены. «Друзья, мы потеряли Уилфа и Робина», - слышится глухой голос.

Вместе с Овчинниковым и Севастьяновым они достигли вершины пика Гармо (6595 м). На спуске измотанные многочасовым тяжелым лазаньем Нойс и Смит поскользнулись на склоне: паковый лед прикрыт снегом, но он размяк, забил зубья кошек.

Вот что рассказывают очевидцы...

После челночных операций группа собралась на гребне хребта Академии наук на высоте 5500 м. Намечалось установить штурмовой лагерь на 5800-6000 м. Следующий день пришлось отсиживаться в палатках, пережидая, пока утихнет сильный ветер и появится видимость.

Британские альпинисты и тут не забыли о комфорте. Наши обычно умещаются в высотной палатке впятером, их трое. На ночь Тэд Рангам даже облачился в пижаму. Каждый коротал время по-своему. Нойс читал, делал записи в дневнике, покуривал неизменную трубку. Робин Смит, готовясь к докторской диссертации, изучал курс философии. На вопрос, что считать первичным - сознание или материю, он уклончиво отвечал, что это равносильно извечному спору о том, что же появилось раньше: яйцо или курица? Два Анатолия по очереди сражались в шахматы с Тэдом Рэнгамом. Дежурный Дерек Булл готовил ужин. Под вечер похолодало, это предвещает улучшение погоды. Перед сном, поднявшись метров на триста по гребню, выбили ступени.

Контрольный срок приближался, продукты на исходе. Нойс предложил штурмовать вершину 24 июля. За один день надо набрать около 1100 м по высоте и в этот же день спуститься. Ввиду сильного холода выход намечен на 6 часов утра. Ботинки советских альпинистов промокли, и мы боялись обморозиться. Ботинки английских ребят тоже намокли, но одеваемые внутрь войлочные туфли предохраняют от холода. В первой связке два Анатолия и Уилфрид, во второй - Дерек, Тэд и Робин. Первая связка двигалась быстро, чтобы разогреться. Вторая связка медленно и сразу же отстала.

Первый сложный участок - ледовые сбросы. Английские винтовые ледовые крючья оказались здесь совершенно непригодными. Даже Уилфрид не мог забить ни одного крюка. Других крючьев не взяли из-за их большого веса. Пришлось искать обход. В этот момент подошел Робин, сообщил, что Дерек и Тэд повернули обратно, но он хочет продолжать восхождение. Разрезав веревку, Уилфрид бросил конец Робину. Дальнейший путь по снежно-скальному гребню продолжили в смешанных связках. На предвершинных скалах советские альпинисты предложили выйти вперед гостям. Несмотря на усталость, Робин первым умело и квалифицированно преодолел эту часть маршрута.

Группа была на вершине около 15:00. Сняли записку грузинских альпинистов, траверсировавших Дарвазскую стену, сфотографировались, закусили.

На спуске после скальных участков пришлось снова подвязать кошки. Британские альпинисты шли в ботинках на вибраме, заснеженные скалы проходили на кошках. Чтобы не терять времени, Смит отстегнулся от веревки и предложил Севастьянову: «Мы пойдем с Уилфом, вы все равно нас догоните». Пока советские альпинисты одевали кошки, англичане уже скрылись за перегибом. Подвязывая кошки, Севастьянов увидел, как английская связка заскользила по склону. Склон за перегибом пологий, спокойный вынос на плато; товарищи не проявляли беспокойства.

Увы! Набрав большую скорость при скольжении по сравнительно некрутому склону, Робин и Уилф ударились о снежный бугор, образованный заносом снега у скального «жандарма», были отброшены в левую сторону, где в 15-20-ти метрах был ледовоскальный склон крутизной около 70°, и упали по нему на 800 м вниз. Случилось это в 18 часов 30 минут 24 июля, на тринадцатом часу продвижения.

Через час двойка советских альпинистов была в штурмовом лагере, где ее встретили Тэд и Дерек, которые не согласились с предложением сразу же начать спуск; падение своих товарищей они видели и не сомневались в том, что сорвавшиеся погибли сразу. (Последующий врачебный осмотр подтвердил это мнение.)

Стало темно, и восходители коротали печальную ночь, подсушивая насквозь промокшую одежду.

Рано утром четверка начала спуск. Тэд и Дерек были сильно потрясены виденным. Приходилось особенно внимательно организовывать страховку на 90 метровой веревке. Во второй половине дня на верхнем плато спускавшиеся встретились с Хантом. Советские альпинисты просили Дерека подробно рассказать о случившемся и предложили сразу же идти к погибшим. Мнение Ханта было иным: будь малейшая надежда видеть Уилфрида и Робина живыми, надо было бы идти к ним, но сейчас лучше спуститься к остальным участникам.

На совещании на среднем плато советские альпинисты предложили спустить тела погибших для похорон. Но британских альпинистов подобно морякам хоронят на месте гибели. Утром 26 июля альпинисты поднялись к погибшим: они рядом на краю бергшрунда. Силой падения у Нойса сорван ботинок.

Угрюмо молчат памирские исполины. Тишину нарушает лишь шум падающих камней. Обнажаются головы. Хант читает молитву. Глубокая ледовая трещина навсегда скрывает в темных недрах тела товарищей. В небо взвивается сигнальная ракета.

Несколько дней спустя в районе базового лагеря советские альпинисты соорудили обвитую траурной лентой пирамиду из неотесанных камней. Памятник увенчан ледорубом, в нише макет пика, у основания имена погибших и дата гибели. С этого места в ясную погоду видны сверкающие льды и вечные снега Гармо.

Хант с тремя спутниками улетел в Англию сообщить о случившемся и быть в эти трудные дни с семьями погибших. Остальные готовились к восхождению на пик Коммунизма.

По предложению Ханта руководить штурмом будет Овчинников.

1 августа шесть британских и четыре советских альпиниста выходят в путь.

Трудовой день складывается у нас по-разному. Мы встаем рано, выходим всей группой. После 50 минут движения 10 минут отдыха. Англичане предпочитают более поздний завтрак, двигаются по двое, по трое, а то и по одному, останавливаются в любом месте для отдыха или фотографирования. Обычно мы успеваем сварить обед и поспать, когда только подтянутся наши коллеги.

5 августа собрались на «грузинской ночевке» (4800 м). Выясняется, что заболел Брайан, с ним вниз уходит Джонс. Остальные полны решимости продолжать восхождение, хотя Слессер и Никол чувствуют себя не очень хорошо.

Последний промежуточный лагерь на дне ледовой трещины. Высота «5200». Дальше двигаемся по испытанной советской тактике: все необходимые грузы, снаряжение, питание, кухню несем с собой. В этом лагере заболел врач, но он решил продолжать восхождение и, напичкав себя лекарствами, через сутки встал на ноги. Из-за его болезни британцы остаются в лагере; русские уходят прокладывать маршрут.

По крутому снежно-ледовому склону выходим на плато «6200». В верхней части непрерывно рубим ступени, тщательно страхуемся через крючья.

Обе группы соединились в лагере «6200»; 9 августа. Однако в этот день нужно было помочь спартаковцам, уходившим под руководством М. Хергиани. Пятеро из них достигли вершины, а сейчас спускали заболевшего Олега Абалакова. Англичане с большой готовностью отдают тяжелый баллон кислорода для больного, который упорно тащили на случай болезни своих участников.

На следующий день Олегу лучше, он сможет передвигаться сам при поддержке товарищей. Мы начали подъем на предвершинный гребень.

Погода неблагоприятная. Следы команды «Спартака» уже заметены. По колено в снегу прокладывают путь физически более подготовленные советские альпинисты. Основные технические трудности позади, но все больше сказывается высота. Уже «6800».

Вот и палка с флажком, где-то рядом вырытая предыдущей группой снежная пещера. После долгих пои­сков обнаруживаем заложенный снежными кирпичами вход.

Среди ночи просыпаемся от удушья. В пещере скопился углекислый газ. Обычно он вытекает из нее, если сделан наклонный выход. Открываем для вентиляции запасной ход. Дышать легче, но нас заносит мелким снегом. Заложили отверстие снежными кирпичами, и снова трудно дышать. Перед выходом жадно пьем густой ароматный чай. Его подарил Евгению в начале года, пожелав успеха на «русском Эвересте», «тигр снегов» Тенцинг. Ведь Дарджилинг, где он живет, - один из мировых производителей чая.

Обжигающий ветер, колючие снежинки, двадцатиградусный мороз. Все сильнее сказывается недостаток кислорода. Все медленнее продвижение. Тридцать минут движения - и отдых.

«Даже скоростники-русские отдыхали теперь через каждые 100 м», - отметил Джо. Британская четверка идет значительно медленнее: сказывается недомогание Малколма и Грэма. Потом они разрезают веревку, идут двумя связками. Метрах в трехстах от вершины Браун и Макнот-Дэвис просят пропустить их вперед, но после двух двадцатиминуток вновь уступают нам лидерство.

Уже более двух часов дня, а мы всё еще не достигли вершины, хотя она, как обычно, кажется обманчиво близкой. Проводим небольшое совещание, которое наши друзья назвали «одним из самых необычных профсоюзных собраний в истории». Решаем поручить двойке Алхутов - Браун обязательно достичь вершины. Остальные же будут подтягиваться своим темпом.

В 14.30 11 августа на высочайшей вершине нашей Родины в крепком пожатии встретились руки восьми советских и британских альпинистов. Из-под штормовых курток достаем шелковые полотнища, на древках ледорубов полощутся рядом на ветру государственные флаги Советского Союза и Великобритании. Победа!

На спуске Браун проваливается в трещину, повиснув на веревке. На ледовом склоне соскользнул со ступени Макнот-Дэвис, он висит вниз головой на перилах, а потом мы тщетно ищем сорвавшиеся у него часы.

По возвращении с волнением узнаем о замечательном подвиге советских летчиков-космонавтов П. Попо­вича и А. Николаева. Радуемся, что в дни космического полета небесных братьев мы были к ним ближе всех на Земле. Вспоминаются слова Г. Титова: «Высотный альпинизм - наиболее близкий космонавтике вид спорта».

* * *

Перед отлетом мы задали несколько вопросов участникам британской части экспедиции.

«Ваше мнение об организации экспедиции на Памир»?

И. Макнот-Дэвис: «Для английских альпинистов восхождения были начаты на слишком высокие вершины. Восхождение на пик Коммунизма было очень хорошо спланировано, организовано и осуществлено».

«Ваше мнение о результатах экспедиции»?

К. Брайан и Р. Джонс: «Исход экспедиции был, естественно, омрачен гибелью Нойса и Смита, а ее вторая половина сокращена. У нас имелись более широкие замыслы. Однако в экспедициях подобного рода сами восхождения имеют второстепенное значение. Самое важное - установление дружбы и общего взаимопонимания, хотя, естественно, у нас есть и расхождения в политических взглядах. Я полагаю, что экспедиция является продолжением дружеских связей между нами: я уже был на Кавказе. Мы лучше понимаем друг друга, а также получаем много информации о различных методах высокогорных путешествий и восхождений».

«Ваше мнение о советских альпинистах-высотниках?»

М. Слессер: «Я поражен их чрезвычайной силой и выносливостью, способностью носить тяжелые грузы на больших высотах и их техническим мастерством». И. Макнот-Дэвис: «Советские альпинисты-высотники чрезвычайно сильны и невосприимчивы к холоду и лишениям, они высокотренированны и являются первоклассными восходителями. Я глубоко уважаю их».

«Имеются ли у вас замечания о советской тактике восхождений?»

К. Брайан: «В применении к Памиру она, видимо, является отличной, но я не убежден, что она будет такой при осуществлении высотных восхождений за его пределами. В Гималаях с их плохой погодой приходится устанавливать цепь альпинистских лагерей, в которые вы могли бы отступить». И. Макнот-Дэвис: «Вы разработали тактику высотных восхождений, единственную в своем роде, пригодную только для Памира. Это переноска всех лагерей с собой. Она действует на Памире очень хорошо потому, что горы здесь как раз подходящей высоты, а погода устойчива. При очень плохой погоде подобная тактика может оказаться опасной или же вы не достигнете вершины».

«Имеются ли у вас замечания о советском высотном снаряжении?»

М. Слессер: «Мы полагаем, что ваше снаряжение можно было бы делать более легким, использовав образцы западноевропейского снаряжения, например сделать более легкими спальные мешки, кошки, ледорубы. Мы считали также, что нет необходимости переходить от ботинок для небольших высот к шекльтонам. Нам понравилась эффективность ваших двойных палаток, хотя очевидно, что их можно было бы значительно облегчить, если применить современные ткани типа терилена».

«Какое впечатление произвели на вас горы Памира?»
Г. Никол: «Нам довелось увидеть только небольшую их часть. Горы Памира словно женщина: прекрасны на расстоянии и значительно менее привлекательны при более близком взгляде».

«Какие существуют различия в организации экспедиций в Гималаи и на Памир?»
М. Слессер: «Основные различия состоят в том, что в Гималаях базовый лагерь устанавливается очень высоко и в помощь экспедиции привлекаются носильшики-шерпы для заброски продуктов питания и снаряжения на очень значительную высоту».

«Каковы были взаимоотношения между советскими и британскими альпинистами?»
Г. Никол: «Они были очень дружественными и отличными, принимая во внимание языковые трудности».

«Ваши впечатления о пребывании в Советском Союзе, в частности на Памире?»
Р. Джонс: «Мы очень довольны. Мы достигли своих целей как в восхождениях, так и в установлении хороших отношений между альпинистами наших стран».

«Каковы перспективы дальнейшего развития британско-советских связей по альпинизму?»
К. Брайан: «Весьма большие. Я думаю, что подобные связи не должны иметь место от случая к случаю. Очень важно, чтобы они стали регулярными. Это улучшит взаимопонимание. Они должны быть расширены во всех областях общественной жизни, в спорте, искусстве, туризме и т. д. Я полагаю, что почти наверняка будет организована совместная советскобританская экспедиция в Гималаи».

* * *

Каждый из нас вернулся к своим будничным делам. Но узы дружбы не ослабли.

«Товарищ Ральф» шлет напарнику по связке «мистеру Джозефу» (так именуют друг друга Ральф Джонс и Иосиф Кахиани) большое фото в память о совместных восхождениях в Англии, пишет, что своими шалостями его маленький сынишка вполне заслуживает эпитет «Грозный» к своему русскому имени «Иван». Грэм Никол сообщает Владимиру Малахову, что так и не женился, собирается к нам за русской невестой.

Мужественно встретила известие о гибели единственного сына мать Смита, в прошлом известный скалолаз. «Мне все кажется, - пишет она из Эдинбурга, - что вот-вот откроется дверь и войдет Робин, усталый и обросший, с рюкзаком за плечами, и, как всегда, попросит миску супа и горячую ванну... Мой дом небольшой, и живу я небогато, но знайте, что у меня всегда найдется койка для одного-двух советских альпинистов...»

«Мне хотелось бы, чтобы контакты между такими простыми людьми, как мы, были приумножены... В этом заключается лучшая надежда на осуществление подлинного братства людей». Такими полными надежд на мир во всем мире словами заканчивает Хант цитированную в самом начале книгу.

Этими же словами нам хотелось бы завершить и свой рассказ о первом совместном с англичанами восхождении на высочайший пик нашей Родины.

* * *

Однако были и попытки по-иному осветить экспедицию. Вот что писал в Москву М. Слессер: «Недавно в американском периодическом издании «Спорте иллюстрэйтед» появилась рецензия на мою книгу «Красный пик». Журналистика в капиталистических странах слишком часто преследует цель заставить читателя читать. Истина в этих случаях имеет несущественное значение. Те, кто знают и ненавидят такого сорта литературу, избегают читать подобные журналы...»

И факты самой жизни неопровержимо уличают «Спорте иллюстрэйтед» и его автора некоего Кантвелла в злонамеренной клевете, в стремлении посеять неприязнь во взаимоотношениях советских и английских горовосходителей.

Явно рассчитывая на падкость своего читателя на любую сенсацию, Кантвелл начинает рецензию с сообщения о трагической гибели на пике Гармо двух британских альпинистов.

Медаль дружбы

В единой связке на высочайшей вершине нашей страны русский и англичанин. Их соединяет прочная веревка интернациональной дружбы. Центральный совет Союза спортивных обществ и организаций СССР учредил специальную медаль в память о замечательном достижении альпинистов СССР и Великобритании.

Советский посол А. А. Солдатов вручил в Лондоне эту медаль нашим английским друзьям.

Медаль выполнена по эскизу заслуженного тренера СССР И. И. Антоновича

Спекулируя на трагедии, он строчит: «Факты относительно их гибели растворились в тумане таинственности и предположений», хотя несколькими абзацами ниже сам же приводит подробное описание и случившегося, и его причин, взятое из книги Слессера. Американский журнал утверждает далее: «Несмотря на жестокие ссоры между русскими и англичанами, после отъезда сэра Джона Ханта часть британской команды осталась на Памире».

А вот другая, соответствующая истине трактовка.

«Вплоть до момента моего отъезда с тремя спутниками не было ничего даже напоминающего ссору, - твердо свидетельствует Джон Хант в своем письме редактору «Спорте иллюстрэйтед», копию которого Хант любезно предоставил в наше распоряжение. - Я справился у нескольких оставшихся членов экспедиции, и они категорически отрицают, что это имело место впоследствии».

Но журнал не брезгует ничем. «Бесчисленными тонкими способами русские уклонялись от выполнения условий соглашения. Место расположения базового лагеря было таинственным образом изменено», - нагнетает он подозрения.

«Это чрезвычайно тенденциозное замечание создает очень несправедливое впечатление о каком-то вероломстве со стороны наших советских товарищей, - парирует Хант в том же письме. - В любых планах, составляемых задолго до их осуществления, возможны незначительные отклонения и изменения. Некоторые из пунктов, согласованных в Москве в декабре, оказались измененными, когда мы прибыли в июне следующего года в Душанбе.

Только подозрительно настроенные люди могут вкладывать в это иной смысл. Причина изменения местоположения лагеря состояла просто в том, - поясняет Хант, - что пилоты русских вертолетов посчитали небезопасным приземляться в месте, первоначально намеченном во время переговоров в Москве. Кстати сказать, вертолеты использовались в этом районе и в подобной местности впервые, и я хотел бы отдать должное мужеству, мастерству, сотрудничеству и находчивости пилотов».

Автор статьи также мог убедиться, что, по единодушному мнению всех участников, новое место для лагеря было выбрано очень удачно: роща давала желанную прохладу и изобилие дров, рядом были чистая родниковая вода и даже относительно ровная площадка для игры в волейбол.

Но!.. «Восходители были разделены идеологически и дикой личной ненавистью. Они были не товарищами, объединенными общностью цели, а скорее напоминали врагов, ждущих гибели друг друга», - злобно говорит американский обозреватель.

«Конечно, у нас имелись существенные различия в идеологии, - спокойно продолжает Хант. - Но одной из целей совместной экспедиции и явился обмен мнениями, и я полагаю, что в этом плане она была вполне успешной. Ни один из многих спутников не разделяет слов вашего обозревателя о «дикой личной ненависти»...»

Вышеупомянутый Кантвелл не мог, конечно, да, наверное, и не хотел бы узнать, что наши спутники - англичане без колебаний отдали свой единственный, с таким трудом поднятый на огромную высоту баллон с аварийным запасом кислорода частнику соседней спартаковской экспедиции Олегу Абалакову, заболевшему отеком легких.

А впрочем, и для объяснения такого поступка у г-на обозревателя из «Спортс иллюстрэитед» наверняка нашлись бы объяснения, подобные выдуманной им «дикой личной ненависти». Такой уж, видно, у него излюбленный метод получать доллары!

Грязные его доллары. И уж коль скоро человек, погрязший во лжи, вздумал зарабатывать такие деньги, ему следовало бы не забывать о пропасти, которая обязательно встретится на его пути, - пропасти пострашнее горных ущелий.

¹ Sir John Hunt and Christopher Brasher. «The Red Snows, an account of the British Caucasus Expedition 1958», Hutchinson and Co. Ltd. London, 1960.
² На Памире они так и не понадобились: мы не пользуемся носильщиками, ради которых в гималайских экспедициях сооружаются мосты через трещины.
³ Английский эквивалент русского выражения «родиться в сорочке».