Автор : Freddie Wilkinson
Иллюстрации : Sean McCaby

«А что если у тебя амнезия? Ну, совсем ничего не помнишь! Ты можешь быть альпинистом?»

Вообще-то, я был пьян, а Charlie сидел, нахмурив брови, и его глаза за очками с тонкой оправой сузились, превратившись в две тонких щелки. Мы сидели на верхнем этаже Chocolateria: Paul, Kramer, Dave, Charlie и я, склонившись над деревянным столом. Между нами была выстроена целая батарея узких, литровых бутылок из-под пива (такие можно найти только за пределами США). Веселый гомон туристов из Буэнос-Айреса отдавался эхом от крытой гофрированным металлом крыши. Завывал ветер, хотя воздух оставался сухим. Четвертинка луны освещала лишь нагромождения облаков, из которых торчали вершины пиков. «Стена Ненависти» - так называют это место альпинисты.

«Я что хочу сказать, все время, пока ты там, ты хочешь только одного: закончить это и спуститься … До поры до времени целостная картинка не складывается. Удовольствие от прошлого, так да? А что если б не было всех этих воспоминаний? Восхождений, вершин, партнеров, ничего! Ты бы все так же приезжал сюда?»

Charlie прикончил последнюю бутылку, наполнив кружку из толстого стекла. Я попытался прикинуть его опыт, и десятки лет, проведенных в холоде, высоко в горах, буквально придавили меня.

«Лазание – это здорово … точно! Но это …»

Мы все замерли в ожидании, но Charlie слегка кивнул в сторону гор и пожал плечами.

«Да включи же воображение!» - я знал, что выгляжу полным ослом, ведя себя подобным образом в самом начале экспедиции.

«Ты можешь подойти под маршрут, не представляя себя лезущим «первым»? Иногда тебе кажется, что самое сложное впереди, но разве не должно сначала что-то щелкнуть у тебя в голове, чтобы заработало тело?»

«Я не знаю.»

Charlie подпер голову локтями и уставился на свое пиво. Наполовину пустая кружка покоилась между его морщинистыми ладонями. Темная жидкость, казалось, впитала в себя весь свет. Она полностью завладела его вниманием, мы же не получили никакого ответа.

Дверь под лестницей распахнулась, и новая группа пошатывающихся гуляк ввалилась внутрь. Крики и смех вперемешку с требованием еще больше Quilmes достигли апогея, превратившись в водопад звука. Под потолком раскачивался велосипед, подвешенный к стропилам. Забавная штука: побитый, ничем не примечательный, его никак нельзя было отнести к классике или антиквариату. Спицы отбрасывали на потолок причудливые тени. Ни с того ни с сего мне захотелось присоединиться к веселью внизу, но что-то меня останавливало, и вместо этого я попробовал задать другой вопрос.

"Как долго ты можешь обходиться без гор? Ты когда-нибудь выходил из игры?"

"У меня были перерывы ... но это всегда у меня в голове, даже если я не в горах."

Лицо Charlie посетила загадочная улыбка, но он тут же "стряхнул" ее.

"Правда в том, что я все еще думаю о горах, каждый день."

Сегодня последний день нашего приключения и нам бы уже следовало научиться разбираться. Всю ночь лил дождь; сейчас же облака толстым слоем клубились в Torre Valley. Расплывчатый силут Dave'a покинул ночевки на осыпи и растворился среди гигантских гранитов и густого тумана. Он наклонился, чтобы наполнить бутылки с водой, и после принялся аккуратно бухтовать веревку.

За последние семь недель наши очертания словно потускнели: подходы, быт, ожидание. Каждый день мы рисовали вымышленную "линию", пока, наконец, не поверили в ее реальность.

Слегка разъяснилось: стал виден пик Demoschada, устремленный в серое небо. Его холодный, тяжелый гранит буквально вдавливался в мой желудок. Вот оно лазание, оно внутри нас. Мы взвалили на плечи рюкзаки и начали подъем.

"Кстати, тот велосипед вчера в Chocolateria, это Frank'a" - сообщил мне Kramer за утренним кофе. Мы сидели в тесной протекающей кухонной палатке без пола, приютившейся под группой деревьев. Через закрытую дверь было слышно, как прошла группа туристов, щелкая затворами своих фото-камер.

"Он работал здесь, но пару лет назад погиб на Supercanaleta."

Kramer впился в меня своим колючим взглядом. Я думал об этом брошенном велосипеде, свисающем с потолка убогого бара, словно напоминание вечно занятым барменам и официанткам об их ушедшем друге. Что же произошло во время последнего восхождения Frank'a? Грандиозная борьба, мгновенно принятое решение, падающий камень.

Kramer рассказал мне, что все друзья Frank’а знали: наступит день, когда он уйдет в горы и уже не вернется.

Другая группа туристов прошла мимо, покорно следуя за гидом. А стена была там, и мы точно знали, что ничего не будет видно.

Одеревеневшие пальцы и замороженные «камалоты»: с каждой пройденной «первым» веревкой, я чувствовал себя всё более опустошенным и невесомым. Dave, вроде как, интересовался моим мнением о пройденном «питче», но на самом деле, мы на автомате обменивались снаряжением, и он уходил вперед. Спустя какое-то время он начал двигаться быстрее, и я понял, что у него тоже появилось предчувствие.

Однажды утром, проснувшись, мы обнаружили, что стены нет – вместо нее в ночи белел лед. Cerro Torre, Poincenot , St . Exupery, Torre Egger и Fitz Roy мерцали в приглушенном свете утреннего солнца. Сотня металлических глаз уставилась на вершины, чтобы украсть их, спустив затвор и дважды кликнув кнопку Save.

Красота этого места была порождением жестокости. Каждый шторм полировал эти горы яростными ливнями и снегом. Ветры покрывали западные стены толстым ледовым панцирем и оставляли новые узоры на вершинном «грибе». Когда вставало солнце, талая вода подхватывала весь мусор, пробивала себе путь сквозь вкрапления более мягких пород и по этим желобкам устремлялась вниз. К тому времени как ледник прогревался, струйки воды образовывали ажурную сеть из трещин, через которую и покидали гору, чтобы дать пищу озеру. Фотография - жалкая попытка запечатлеть подобное многообразие.

В тот же день после обеда мы достигли верхних ночевок, укрытых в тени Poincenot. Dave сушил носки, пока я собирал пустые бутылки для воды и обследовал огромные, размером с дом валуны, и небольшие песчаные островки, поражающие своей чистотой. Я добрался до стенки старых ночевок - ее подветренная сторона превратилась в небольшую дюну. Мои уши различали едва уловимый звук струящейся воды, а затем я расслышал его - расплывчатый шепот пульса горы, журчащий и стремительный он усиливался с каждым футом моего движения вверх. Наконец я подобрался к основанию гигантской плиты.

По монолитному камню бежала струя воды. Я наполнил бутылки и огляделся. Справа я заметил груду камней, верхушку которой опоясывала видавшая виды веревка, на стене над ней висел деревянный крест, удерживаемый тремя шлямбурами, а у подножия лежал скомканный плащ, выцветший и изорванный.

Много лет назад эти горы стали частью внутреннего мира альпиниста, чье имя было написано бесцветными буквами на сломанной доске. Теперь они вторглись в мой собственный мир. Была ли у него возможность выбора? Мог ли он спуститься вниз в долину, вместо того чтобы ввязываться в эту смертельную игру? Или он заблуждался, полагая, что его разум способен контролировать эти горы? Я пытался угадать, кто же воздвиг этот "мемориал". Кому он был посвящен: тому восходителю из прошлого или мне?

В тусклом свете налобного фонаря я разобрал последнюю станцию, снял точку, которую Dave положил, перед тем как сделать непростое движение и вдруг веревка растворилась в темноте следующего гранитного бастиона, который был подобен корабельному форштевню, вздымающемуся из океана. Изможденное, покрытое щетиной лицо Dave’а возникло из ниоткуда; он сидел на станции на предвершинном гребне Demoschada. Слабый свет луны давал возможность разглядеть бурлящую массу облаков на месте вершины Torre. Стена все еще здесь, но на мгновение остались только Dave, гранит и облака. Спустя минуту Dave начал спускать меня, возвращая на землю.

Мы сидели на рюкзаках у подножия Demoschada. Наверху бесчинствовал ветер. Я боялся идти вверх и не был готов к спуску. Потратив массу сил на преодоление этих нескольких тысяч футов, мы прождали час, после чего решили вернуться. На спуске Dave остановился и поднял что-то с земли. Он стоял и рассматривал какую-то коричневатую штуковину, умещавшуюся в его ладони. Кость - выбеленный солнцем обломок челюсти с тремя зубами. Это должно быть окаменелость, ведь когда-то здесь было морское дно. Dave повернул руку и на зубах блеснули две желтых точки. Золотые коронки. Dave отбросил находку, и мы покинули долину.

Что-то трещало и рушилось. Холодный воздух высушил камин, и гора опять начала осыпаться с ужасающей силой. Мой налобный фонарь давал лишь слабое пятно желтого света. Мы вместе ухватились за веревку и потянули. Она натянулась, но не поддалась.

Я осторожно лез вверх, пока не увидел, что веревка накрепко заклинена в зазубренном отколе. Мне придется отрезать ее, чтобы можно было организовать «дюльфер».

Вывяжись!

Я кричал Dave'у. Его голова, в наглухо затянутом капюшоне, была аккуратно пристроена на камне. Пытаясь согреться, он размахивал руками, а его темный силуэт раздваивался в моем сознании: Dave вывяжется и будет ждать моего возвращения, размахивая руками; или он вывяжется, веревка исчезнет, и он будет вечно стоять там и размахивать руками.

Вывяжись!

Dave кивнул в мою сторону, дав понять что он понял. Я закрепился на подходящем выступе и приложил лезвие ножа к натянутой веревке.

Ненавистная стена вернулась, и я был уверен, что это наш последний шанс. Я и Kramer купили пива и бродили по городу. Мы шли по грязной изъезженной дороге вдоль реки, направляясь к небольшой круглой постройке в засушливых пампасах. Часовня была выстроена в память о восходителе, давным-давно пропавшем на Torre. Спустя 30 лет после его смерти друзья выбрались из своих домов, чтобы увидеть эти горы и возвести мемориал в местном стиле: прочные бетонные стены на таком же основании. Небольшая дверь была закрыта на засов. На дощечке, прикрепленной сбоку, были перечислены имена всех тех, кто погиб в этих горах.

По ходу дела Kramer сделал несколько фотографий.

"Погоди! Стань туда, я сниму тебя на фоне двери"

"Нет, оставь! Не снимай меня. Это плохая примета"

Утром была прекрасная погода, и мы вернулись в горы. Слишком робкие для возвращения на Demoschad'у, мы сходили более простой маршрут на плоскую вершину El Mocho.

На вершине Dave поинтересовался, о чем я думаю.

"Почему мы не удовлетворены?"

Я окинул взглядом долину до самого горизонта, взгляд уперся в Demoschad'у, и видение вернулось. У нас был еще один день.

Во время спуска над нами кружил кондор. Четверо местных альпинистов продвигались по долине и их лица светились надеждой: “Да, погода налаживается! Завтра, послезавтра, после-после завтра ...”

Берегитесь! Мечты могут привести вас в миры, где трудно отличить фантазии от воспоминаний.

Не знаю, сколько времени ушло на два «дюльфера» с остатками веревки, но пока мы с Dave'ом были порознь, темноту сменил серый рассвет.

На середине стены я почувствовал, как что-то мягкое прокатилось по моему капюшону. Начался снегопад, и Demoschada покрылась снежными бурунами, стремящимися вниз. Наше снаряжение начало исчезать - камалоты, закладки, петли, реп-шнур … Мы дрожали и прижимались друг к другу стараясь согреться.

Мы, наконец, на земле: стена отпустила нас, но снег плотно укрыл уступы и «бараньи лбы», превратив не очень крутой рельеф в опасный лабиринт. Ветер повалил нас на колени, и мы, кутаясь в потрепанную одежду, дрожали за большим валуном. Но вскоре мы продолжили.

Наконец, мы над осыпью. Я отстегнул «дейзи-чейн», набросил ее на камень и привязал к ней веревку. Во время спуска спусковое устройство выжимало из веревки струйку грязной воды. Я почувствовал под ногами землю, и в тот же момент конец веревки выскочил у меня из рук. Мы переглянулись. Нам нечего было паковать в рюкзаки: системы и пара карабинов, вот все что у нас осталось из снаряжения. Мы повернулись спинами к Demoschad’е и, пошатываясь, побрели вниз по леднику.

Мы шли каждый сам по себе, преодолевая беспорядочные морены и реку, то и дело пробивавшуюся сквозь лед. Пики растворились в снежной пелене. Отзвук обвалившегося вдалеке серака прокатился по долине, и я почувствовал облегчение, осознав, что выжил здесь. Но это не конец. Видение и впредь будет давить на нас. Мы и дальше будем искать совершенный день, совершенное восхождение, балансируя между воспоминаниями и мечтами.

И я точно знаю - это видение гибельно.

The Sound and the Fury (5.11 A1, 14 питчей ), Aguja Desmochada (2650m), Patagonia, Argentina, January 22-23, 2006, Dave Sharratt and Freddie Wilkinson, первопрохождение .