Посерели все дороги
И идти не хочут ноги
(народная песнь о заблудших)

Ноябрьским праздникам посвящается.

«Ноябрь близился, решения все нет» - как-то уже сложилось завершать летний сезон выходом на Большие Скалы, причем желательно ночью. Этот год не стал исключением, и слава богу, поскольку очень уж скепсисом отдавало, то один на праздники работает то другому не в моготу. В конце концов, объединили мозговые усилия собрались и решили – едем!!!, едем седьмого вечером. Мда…. Ну и ладно, зато по темному лесу прогульнемся – романтикаааа.

Итак, четыре мужа стройных – знойных, в ночь уходили крючьями звеня. Правда, ни каких крючьев не было, даже веревок не было, да и обвязок тоже не было, не было и тапок, вобщем общими усилиями было решено, что будет мокро, холодно и, главное, лениво и лазать никто не будет, этакий жор-выезд. Но все равно! Четыре мужа вышли на тропу, выезд проходил под девизом, «Без жен! - Мы ведь тоже люди!».

Снега не было, и поэтому с удивительным удовольствием вспоминалась группка сноубордеров с удивленно помятыми лицами, отмеченная нами на Финбане.

И все-таки мы на тропе

Стоим, пьем, курим, хмурим брови

В раздумиях о вышней воле.

На головы то и дело сыпалось что-то мерзковатое мееелкое и мокрое, после чего появлялся туман, и начинал смущать наши и без того усталые головы.. Болота предыдущими холодами схватились да и вода в этом году судя по всему была низка и это безмерно радовало. Легкое неудобство вызывало то, что перед нами судя по всему просайгачило очень немало народа, и тропу малость подмесили. Под ногами она родимая чувствовалась очень замечательно, сверху нечто такое полужидкое, грязное, а под ним что то такое твердое и скользкое, вобщем ногам было не до шуток, вобщем ноги разъезжались. А так очень, очень комфортная тропа в этом году.

Еще на входе на тропу на карьере, пока мы с шутками и прибаутками пытались реанимировать один из фонарей, нас догнала и перегнала двойка, отлив они с бодрыми криками «идем пока с одним фонарем» так рванули в вихре брызг и пены, что через пол часа след их просто простыл. «Нда – подумали мы – профессионалы – на ужин торопятся» и дружно вытерли под носом.

В общем, дошли мы до Бобриного, которое оказалось замерзшим, и начали поражаться. Просто какоето немерянное, фантастическое количество народа было в этом ночном лесу. «Баня» на Бобрином была занята. Лагеря на Светлом тоже полны народу. Отовсюду слышались довольные вопли.

При прохождении через некоторые лагеря из нас пытались выудить ценную информацию, особенно умилил вопрос, из какого мы района! Это уже было сильно. Мы поспешили побыстрее раствориться в ночи, запутывая следы, мало ли - побьют еще.

В общем, аншлаг какой-то на скале был. В запустении были «Остров», свежеотделаный ЛИТМО и почему-то «Технологический», рядышком на «Горняке» так полыхало и радовалось, что больше напоминало ночь на Ивана Купалу.

Дойдя до стоянки технологов, мы как-то расслабились и размечтались, до Клюквенного то оставалось чуть. Пошли разговоры о телефонах, магнитофонах и фонарных столбах. Это вместо того чтобы последний раз окрыситься, и метнуться до родимой стоянки. Тут-то мы и обломились тут то мы и потеряли путеводную нить и ступили на скользкий путь чуждой нам тропы. До сих пор понять не могу как это нас так валяло. Трижды мы уходили с Технологической стоянки, при этом дважды сворачивали на одну и туже «ненашу» тропу и забирались в болото, а один раз вообще ни какой тропы не нашли, и тупо пялились на ночной лес.

Рядом, практически в двух шагах, радовались Горняки.

В конце концов железной волей нашего коллектива было решено встать на «Технологах» и дождаться утра. Ооооо! Это было решение настоящего мужа, отказаться от метаний и поиска незбыточной цели. Все тут же согласились, кроме меня, я согласился не тут же, и еще некоторое время мучал всех угрызениями собственной совести, мол – может от горняков выйдем, или еще порыщем. Но мне как совести коллектива было сказано грубое и жесткое НЕТ!, и совесть, успокоившись, с улыбкой забралась в теплые шмотки, и пошла наблюдать за установкой палатки.

Малость перекусив наш слаженный коллектив лег почивать. «Горный», удивительный факт, тоже затих, и мы, потешая свое самолюбие, решили

. что это они нас испугались.

Вокруг еще некоторое время метались какие-то люди с фонарями, потом все стихло и пришло успокоение.

Разбудил нас бодрый дробный топот множества подкованных ног перемежающийся редкими выкриками чего-то бодрящего. Мы на всякий случай затаились в своих палаточках, делая различные предположения о том кого здесь носит. Самое безобидным и нестрашным оказалось предположение что это горняки разминаются, после вчерашней пьянки. Хотя больше это смахивало на перемещения штурмового отряда гоблинов, тем более что всеми был просмотрен эпический фильм Джексона о хоббитах. Когда топот удалился рискнули выглянуть и осмотреться на местности.

Утро было серое и дюже радостное, вызывающее желание напиться, дабы вернуть хотя бы часть красок. Выяснилось, что всю ночь мы стояли на тропе, которая с Технологов выводит на нужный нам переход Светлое – Клюквенное. В свете утра разглядели, что Светлое тоже подо льдом, сильно порадовались, предвкушая, как будем ковырять ледок топориком.

Хлебнув чайку, покачавшись на технологических качельках, уж совсем было собрались шагать на родное место, кода на нас выбрела толпа малолетних любителей экстремальных видов спорта во главе с тремя взрослыми (две дамы и муж бодрых лет). Мужчина, видимо на правах проводника, тут же взял быка за рога, вернее нас за мягкое вымя, и не выпуская из теплых объятий, попросил объяснить как обнаружить в этом столь заросшем месте «Парнас». Ну, мы то люди добрые и тут же все рассказали (хе-хе это после ночных то метаний мотылька). После бодрых объяснений бодрый мужик несколько озадачился и заявил, оглядываясь на своих инструкторш за поддержкой, что они только что с той стороны пришли. Дамы после некоторых раздумий дико возрадовались и пришли к выводу, что практически они на Парнасе и стояли. Во время переговоров дети с открытыми ртами наблюдали чудовищную чистоту, царящую на стоянке технологов.

После предложения данной группе вместо Парнаса проследовать на Спартак и там заняться любимым делом, мужчина, женщины и дети рассосались в утренней серости, а мы собрав скорбные пожитки, наконец то направились к практически родному Клюквенному, и неменее практически родному «Айсбергу».