Поздняя осень… Время горестных переживаний Гадкого утенка, оставшегося в одиночестве. И упаднического настроения Серой Шейки, не дающей замерзнуть своей лужице. Время самое идеальное для закрытия сезона.

Именно теперь, в эти благодатные мгновенья наша малая группа решила закрыться, и, растеряв по дороге кучу народа, двинула свои стопы в сторону Больших скал. Как всегда - ночью.

Итак – город.

Осадки в виде мокрого снега и не менее мокрого дождя душили в зародыше все представления о романтике и красотах природы. В электричке дружно обсуждался вариант заплыва по тропе, старательно герметизировались фонари и затягивались ботинки.

Но в районе 148км погода решила, что город это одно, а пригород совершенно другое.

В Кузнечном мы вышли в зиму. И затосковали по валенкам.

Зима она и в Африке зима, а уж в Кузнечном и подавно. Колючий ветер в, мягко выражаясь, лицо, сопровождал нас всю дорогу по карьеру.

Но тропа! Это было похоже на путь в сказку. Чуть влажноватый снежок облепил все ветки мягкой пушистой шубой. Малейшее прикосновение к ним вызывало маленькие лавинки, сыплющиеся за шиворот.

Карьерная сыпуха, так оживившая Хошемин, под снегом и ночью практически не узнавалась и не желала выводить на основную тропу.

Перед входом в лес лежала шлагбаумом вывороченная сосна, и возникало желание прибить на неё картонку с «Проход закрыт. Администрация».

На полчаса ранее прошлепали охотник с собакой или собака с охотником, так говорили следы на свежем снежку. Хотя возможно это был сэр Генри со своей любимой собакой Баскервилей, об этом следы умалчивали.

То и дело поднимался ветер, бросал с веток пригоршни снега и заставлял заунывно скрипеть деревья, что совершенно отчетливо воспринималось как жалобы замерзших леших. Особенно сильно они расскрипелись и разухались на подходе к Бобриному. О чем они предупреждали, мы не стали дознаваться.… Но видимо о приближающемся заморозке.

Бобриное замерзло. Это наводило на грустные мысли о проруби. А вот Светлое оказалось более крепким и покрылось ледком только около берега.

Радовало и грело, что мы не одни в этом подлунном мире. С берега Светлого наблюдалось несколько огней на стоянке Горняка. Хотя кто его знает, быть может, это были призраки древних обитателей.… В такую ночь, когда заснеженные ели тянут к тебе свои мохнатые лапы, а вокруг скрипит и ухает, может быть что угодно.

При выходе на Технологов разъяснило и подморозило. Мокрые перчатки встали колом. А с недостижимого, и бездонного неба глядели на нас холодные огромные белые звезды. Такого в городе не увидишь.

Стоянка встретила нас мертвенной тишиной, замерзшим Клюквенным и тоненьким ярким серпиком месяца, качающем на своих рожках не уступающие ему по яркости звезды.

Прохладно… Минус восемь… Палатка… Ветер пытается сдуть палатку с настила… Сон.… Чхать на минус восемь - у нас пуховики, греет мысль о нашей безобразной заряженности теплыми шмотками…

Суббота. Утро… Вернее день. Минус десять, или пятнадцать.

Солнце! Солнце!! Солнце!!!

Сказка продолжается! Настоящий зимний день. Яркое светило создавало такую картину, что хотелось усесться на хвост высунуть язык и большими глотками, широко распахнутой пастью хватать этот свежий воздух лучащийся солнцем.

Бело, бело, бело!!! Кругом снег.

На озере лед сантиметров десять. Самый крупный наш товаристч (центнер с гаком) стоял на нем и не хрюкал.

На скалах наледи! Красота! Солнечный свет в них играет и переливается. «Женская спина» в ярком свете выглядит величаво! Оттопыренная часть спины, где теряется благородное название, оттопыривается еще четче. Видимо природа ваяла эту скалу с русской бабищи, которой все нипочем. Скала вызывает желание забраться на неё, но «ручонки зябнуть». Друзья мои «не за» полазать, хотя веревки с собой и дружно мотают головами, я тоже мотаю. Фиг с ним, будем предаваться обломовщине.

Дрова, костер, релаксация. Удовольствие от простого сидения и глядения по сторонам. Недостает валенок на ногах.

Судя по тишине витающей над Клюквенным кроме нас никого. Птицы молчат. Изредка вякнет какая-нибудь, удивленная нашим присутствием, синица. Под вечер прибыл дятел. Большой, красивый. Жаль, нет телеобъектива. Долго обстукивал сушины стоящие вокруг. Потом обиделся на наши потуги вторить ему топориком и улетел.

Закат. Солнце садится в облака. Подозрительно.… Но закат совершенно зимний, - несколько вяловатые краски.

Ночь хороша. Теплый пуховик… Горячий глинтвейн… Нодья… Куча дров… Костер - надолго… Неспешный треп «ни о чем»…

Небо затягивает. Звезды помаргивают и скрываются… Им стыдно смотреть на то, что должно произойти с природой. Температура повышается…. Подозрения растут…

Что-то сыплет с неба. Судя по звуку крупа. Выглянул из-под тента….- Дождь!…

Вот это блин!

Смотрим друг на друга большими глазами… Фигня какая-то…

К моменту «погоршкамипомешкам» на термометре, привязанном к палатке, – плюс два. М-даааа…

Утро бодрое… Раннее, но мокрое. За ночь палатка просела и пустила водичку внутрь. Обидно просыпаться в мокром спальнике…

На улице моросит. Тоскливо и пасмурно… Сказка оказалась без «хиппи енда», и почудилась сном. Хотелось протереть глаза. Снег практически смыло. Наледи и сосульки обтаяли.

Серо… Мокро.… Раздумываем, что на Хошемине.… Вспоминаются жизнерадостные напутствия Кости Дьяковского.

Уходим в морось. Под ногами чавкает.… Но лед стоит. В низинках и на полянах туманчик…

Где ты, где – собака Баскервилей.… Так не хватает тебя для антуражу. Куда завел тебя твой любимый, злобный сэр Генри.

Между Светлым и Бобриным встречаем грустного молодого человека. Он стремится на Горняк, но как дойти не знает… «А смысл???»… Схватил «мокрую ночевку»… Страстно желает горячего чая.… Даже меняет на водку…. Огорчаем его.… Ну, бог ему в помощь…

Через Бобриное кто-то шел.… Но, судя по следу, до противоположного берега не дошел.… И тишинааа…

Грязно, мокро…. Чавк-чавк, чавк-чавк… Ботинок подвел и набрал водички через пятку… Брррр.… Заодно ноги помоем!

Тропа цепляется за зиму, но осень сильнее. Множество следов… Человеческих! Все-таки на Скалах нас - человеков было много.

На деревах и кустах изредка встречаются листовки. Могучие люди организуют молодежь… Флаг им в руки.

Практически не развезло и это радует.

Чавк-хлюп, чавк-хлюп… Хороооший ботинок, креееепкий.… Был когда-то.

На подходе к карьеру слышен перестук сыплющихся камушков. Минуты три стоим, наблюдаем микро оползень. Оттаявший и пропитанный водой грунт с верха отвала стекает, вниз прихватывая с собой далеко не мелкие камушки. Рука непроизвольно вцепляется в палку, на которую опираюсь.

«Мммм!!!» - многозначительно говорим мы друг другу и сворачиваем в обход осыпи.

По болоту! По болоту! «А посуда вперед и вперед….!» Глубоковато! Болотце то оттаяло в отличие от Хошемина. Впечатляет воронка наполненная водой…. Камень туда плюхнулся что ли?

Выползли.… Полезли вверх, на карьер. По пути подбираю оборванный плакатчик организаторов молодежи.

Уффф.… Осталось спуститься с карьера и дойти до станции.

Вот оно! Вот он закон подлости! Ну почему, почему природе не хватило моего хлюпающего ботинка, а надо полить нас целиком и полностью?! Я, наконец, уже умывался сегодня! А холодный душ не моя стезя…. Свинство это все-таки…

Все чем могло нас посыпать, нас посыпало… Дождь, снег, да еще и град.… И веееетер.… Ох, этот вееееетер! Хорошо, что не запах…

А мимо проносились злорадные Белазы с безразличными шаферами в теплых сухих кабинах и обдавали нас фонтанами грязи из-под гигантских колес. Песня!

Вот, наконец, и станция.

Хлюп-пфырь, хлюп-пфырь… Дааа! Это уже сильно! Что-то надо с ботинками предпринимать. При наступании из швов на подошве брызжут маленькие фонтанчики.