Ирина Морозова: Андрей, можно я буду обращаться к Вам просто по имени, без официоза? Нынешнему сообществу импонирует когда их лидер ближе к массам. А поскольку мы будем говорить не о «курсе партии и Правительства», т.е. ФАР, а о Фестивале, то я думаю что наша беседа может носить несколько неформальный характер.

Андрей Волков: Без проблем (Улыбается)

ИМ. Ну для начала хотелось бы конечно задать основной вопрос – как и каким образом родилась эта идея провести вместо обычного Чемпионата России Фестиваль альпинизма?

АВ. Идея имеет очень простые основания. Она связана с привлекательностью. Чемпионат – это дело для посвященных, исключительно для себя. О нем очень сложно разговаривать вне круга посвященных. Мы подумали, что если сможем к чемпионату присоединить что-то, что его обрамляет, украшает… Ну, как перстень. Вот есть бриллиант, к нему нужна хорошая оправа, и тогда он заиграет. Вот то же самое. Чемпионат может заиграть, если его обрамить кучей мероприятий. Но тех, которые соответствую этому.

Так появилась идея сделать фестивальный форум, чтобы люди были вместе, чтобы они разговаривали, говорили: а я хожу туда, а я вот бегаю здесь, а я умею это, а я умею то. На самом деле, это идея коммуникации, чтобы разные люди встретились и поговорили, а потом рассказывали друг о друге. Вот вся идея фестиваля.

ИМ. А как появилась идея пригласить зарубежных спортсменов? Насколько это вообще, на ваш взгляд, перспективно? Ведь у них же, как таковой, практики соревнований нет. У них конкурсы, но нет соревнований такого чемпионатного характера.

АВ. Да, у них нет чемпионата, у них нет соревнований, но у них точно есть идея конкуренции. Они конкурируют друг с другом в разных формах. И «Золотой ледоруб», и публикации в журналах об этом явные свидетельства. А мы делаем это явно и прямо. В этом смысле я уверен, что определенная часть людей готова сравнить себя с другими в очных встречах, а не в заочных. Поэтому нельзя сказать, что весь Запад против идеи соревнований, это некорректная фраза. Кто-то против, кто-то за. И поэтому для тех, кто за, мы решили: надо открыть этот фестиваль. И в конечном итоге, если это действительно будет иметь международную поддержку, почему бы не реализовать международный чемпионат, то есть сделать чемпионат мира? Конечная задача – сделать чемпионат мира, не взирая на то, что кто-то будет по-прежнему говорить: ай-ай-ай, альпинизм – это не только спорт, там не только соревнования. Альпинизм – это многогранная деятельность, в том числе включающая и соревнования.

ИМ. Да, как раз о чемпионате мира. Эти идеи уже были озвучены у нас, и они вызвали пока очень сильные эмоции противостояния. Наша альпинистская общественность считает это утопией. Считают, что не получится, что не удастся заинтересовать иностранных спортсменов и привлечь их. Плюс, у нас же существуют определенные правила соревнований, определенные методики, регламенты, жесткие правила выпуска, баллы, рейтинги. У них это не принято. Насколько для них это будет чуждо, и не будет ли это отталкивать? Удастся ли нам каким-то образом совместить их более свободный и наш жесткий, регламентированный подходы?

АВ. Будет ли отталкивать? По-честному – да не волнует это нас. Я так философски отвечу. Россия очень долго играет в игру под названием «заимствование стандартов». Вот у них так ездят машины, вот они так одеваются, вот они так едят. И мы, начиная с Петра Первого, постоянно заимствуем их стандарты. Может быть, пришло время сказать: у нас тоже есть свои стандарты. Хотите – включайтесь в нашу игру. Не хотите – насильно мил не будешь. Поэтому я не вижу здесь никакой ментальной проблемы. Это раз.

Второе. По поводу скепсиса. Всякая идея рождается как безумная, а умирает как банальность. Сейчас она выглядит безумной, умрет через несколько лет, как банальность, как само собой разумеющееся. Все через какое-то время скажут: «Естественно, а что тут такого». Поэтому… Это же не математическое уравнение, здесь нельзя приводить систему доказательств. Надо делать, и все получится. Главное – надо самим быть убежденным, что мы делаем правое дело. Если у нас есть свои сомнения, вот тогда лучше не делать.

ИМ. Правильно ли я понимаю, что в данной ситуации Россия должна выступить законодательницей моды, моды именно на чемпионат в том виде, в каком он традиционно у нас сложился?

АВ. Совершенно верно. Тем более, что Россия уже такое проделывала. Именно ФА СССР вышла в UIAA с идеей проводить соревнования по скалолазанию. За рубежом тоже вначале над этой идеей иронизировали. А теперь спортивное лазание все воспринимают как полноценный вид спорта, который даже борется за олимпийский статус.

ИМ. Значит нам не нужно подстраиваться под чужие правила, а наоборот, работать в своих?

АВ. Не совсем. Нужно сделать те правила, которые интересны для наших спортсменов.

ИМ. Именно для наших?

АВ. Для наших. И если иностранные спортсмены встроятся в эту схему, милости просим, у нас дорога всем открыта. А не встроятся – ну, извиняйте. Ничего страшного в этом я не вижу. Мы встраиваемся в огромное количество правил, которые они производят, и в Шамони, и на Аляске на Мак-Кинли, и в королевстве Непал. Мы встраиваемся в огромное количество разных правил и не боимся этого. Почему нельзя встроиться в наши правила? Легко встроятся.

ИМ. В связи с этим возникает другая серьезная проблема. Проведение фестиваля, на который приглашены зарубежные спортсмены, и тем более чемпионата мира, требует более высокой организации, более высокого уровня сервиса. Причем это касается и просто банальной инфраструктуры района, в котором проводится фестиваль, и самой организации фестиваля, и уровня квалификации организаторов. То есть все параметры должны быть на мировом уровне.

АВ. У меня ответ очень простой. Всякий, кто едет в Россию, если он читает газеты или книжки, не ожидает четырехзвездочного сервиса – такого же, как в Лондоне или Нью-Йорке. Это первое. Едешь в Россию – будь готов к приключениям, что туалет будет без туалетной бумаги, что вода будет не всегда течь из крана. Ничего страшного я в этом не вижу. Не хочешь – сиди у себя дома во Франции или в Лондоне.

Второе. Организация, конечно… Я просто иначе это вижу. Если мы хотим проводить международные соревнования, не надо готовиться к ним 10 лет, надо их начать проводить и быстро менять уровень нашего сервиса под то, что ты решил проводить. Надо поставить себя в ситуацию, когда ты должен поменять уровень своего сервиса. А пока мы не поставим себя в ситуацию, мы так и будем готовиться еще 20 лет к проведению международных соревнований. И не подготовимся.

ИМ. Андрей, я не знаю, читали вы или нет, но многие высказывают мнение, что лучше бы средства тратились на инфраструктуру, чем вкладывать их в фестиваль.

АВ. Я ехидно пошучу. А давайте лучше их пенсионерам раздадим, эти средства. В этом тоже польза есть.

ИМ. Да, раз речь зашла о финансировании фестиваля, то мне хотелось бы задать один достаточно жесткий вопрос. В данный Фестиваль сейчас вкладываются очень большие спонсорские средства. Но все мы знаем, что бесплатного сыра не бывает и что спонсоры соответственно ждут отдачи от своих вложений. Т.е. им нужно красивое, зрелищное массовое мероприятие с высокими показателями и конечными результатами. Но альпинизм сам по себе достаточно опасный вид спорта и в любой момент могут произойти, как обычные банальные ЧП, так и разные серьезные природные катаклизмы. Это не предсказуемо и мы тут не можем предотвратить все неожиданности, все форс-мажорные ситуации. В этом уже изначально заложена ловушка, когда ради отработки спонсорских средств приходится приносить в жертву людей. Поэтому мне, и думаю не только мне, хотелось бы услышать четкий не расплывчатый ответ, что в конечном итоге на данном Фестивале мы будем ставить на первое место – людей и человеческие жизни или спорт, результат и отдачу для спонсоров любой ценой? И есть ли какие-то пути, чтобы и сыр получить и в мышеловку не угодить?

АВ. Во-первых, само это противопоставление, о котором вы говорите, оно лукавое. Я так отвечу. У меня есть мой брат-близнец, Алексей. И когда я был маленький, я приходил к маме и говорил: мама, а ты кого больше любишь, меня или Лешу? А для мамы мы оба дети. В этом смысле нельзя сказать, что мы на любые жертвы готовы пойти, чтобы отработать спонсорские взносы или заявку кого бы то ни было, кто финансирует чемпионат. Ровно, как и наоборот: главное – это абсолютная безопасность, чтобы никто даже пальчик не поцарапал, и черт с ними, со спонсорскими деньгами. Нет, конечно. Эта тонкая линия всегда ищется с двух сторон.

Я думаю, что квалифицированный спортсмен, а лучше сказать – альпинист сам эту грань отмеряет и никогда не переходит. То же самое: никогда спонсор, или мы с такими не будем работать, не будет настаивать на вопросе «любой ценой». В этом смысле это движение с двух сторон: со стороны спортсменов - с оценкой их риска, и со стороны организаторов – регламентирование этого риска. И только так это бывает. Мы занимаемся таким делом… Таким делом занимаются гонщики «Формулы-1», мотоциклисты, яхтсмены, которые делают кругосветку, бэйзджамперы, парашютисты. Я далее могу перечислять по списку. Все то же самое. Поэтому я не вижу здесь какой-то особой проблемы финансирования чемпионата и попытки заставить людей ради золотых медалей начать рисковать жизнью.

ИМ. Вспоминая ситуацию 2000 года в Безенгах, хочется все же понять нынешнюю политику. Какой из приоритетов сработает больше в критической ситуации?

АВ. Нет политики всех похоронить. И нет политики, чтобы все гарантированно, на сто процентов, вообще не поцарапали пальчик. Ну нет такой политики. Я считаю, что это переносится на человека. Он должен решить. Как в «Формуле-1», входя в поворот, он дожмет газ или притормозит. Но только он решает, какие бы спонсорские деньги там не стояли за его спиной. Это только на ощущениях человека. Следовательно, решение должен принимать спортсмен. Он играет в игру, и если из-за золотых медалей он готов пару товарищей потерять, тогда он псих конченный. Или он играет в игру до какой-то черты, а дальше не играет. Только альпинист может принять такое решение.

ИМ. Значит в критической ситуации, спортсмены имеют право, человеческое и моральное, сказать «пошли вы, товарищи организаторы!»?

АВ. Да, и выйти из игры.

Что у них, последний чемпионат? Или жизнь на этом кончается? Или их расстреляют? Понимаете, смешно. И поэтому я не вижу этой дихотомии: умирать за то, что тебе не дадут какую-то железячку. Тем более в нашем спорте, где призовой фонд равен почти нулю. Нет вопроса для дискуссии.

ИМ. Ну и чтобы закончить на позитивном диалоге поговорим немного о более приятных вещах. Андрей, все лидеры, или как сейчас стало модно называть «функционеры», они такие же живые люди, которые так же хотят вести активную жизнь. Вон у нас даже ВВ.Путин и тот катается на горных лыжах, на лошадях, сплавляется на рафтах. А президенту Федерации альпинизма тогда сам Бог велел быть в гуще событий своего сообщества. Всем известно, что Вы сейчас очень заняты общественной и прочей работой и у Вас уже конечно не так много остается свободного времени на какие-то свои восхождения и проекты. Но все-таки я знаю, что Вы, например, совершаете бейс-прыжки, о чем я думаю мало кто догадывается из тех, кто за последние годы привык видеть Вас на деловых заседаниях, Правлениях, Конференциях. Поэтому мне хотелось бы спросить, не возникает ли у Вас у самого желания принять участие в каком-то из мероприятий нынешнего Фестиваля? Например, мы сейчас организуем кубок фестиваля, где будут участвовать все желающие в качестве конкурса. Это не будет соревновательным, просто могут принять участие люди – и ветераны, и те, кому общественный статус не позволят соревноваться, но которым тоже интересно куда-то сходить, что-то пройти.

АВ. Ответ очень простой. Я сходил за свою карьеру примерно на 160 восхождений и ходил 22 сезона непрерывно. То, что я могу сделать сейчас по своим техническим и физическим кондициям, много меньше, чем то, что я мог делать, скажем, в районе 90-го года, когда у меня было по два чемпионата и по три первопрохода в один год, несколько шестерок за сезон и так далее. Сейчас я этого не могу делать, в первую очередь, по своим физическим кондициям, и во вторую очередь, по времени у меня такой возможности нет. Хочу ли я? Да, конечно. Но поскольку мое время сжалось, я переформатировал свой график. Я другим замещаю, осваиваю другие области. Вот BASE-clim b ing, BASE-jumping, заместил во мне некоторые другие возможности.

Но при этом я делаю восхождения, небольшие, когда удается денечек выкроить. Я, например, в Италии сходил на очень хорошую четверку с товарищами. По Сеньке шапка. Если бы у меня была возможность, я бы вообще из гор не вылезал. Но такой возможности у меня нет.

ИМ. То есть все-таки больше влияет временной фактор?

АВ. Конечно. И потом, знаете, спускаться вниз, когда ты ходил очень крутые и хорошие восхождения, может быть, и не так интересно. Есть вещи, которые я не освоил, они мне очень интересны - freeride, BASE-jumping. Их я и осваиваю.

ИМ. Кстати, можно по поводу BASE-jumping поподробнее? Насколько он близок по духу к альпинизму, насколько он заменяет, не заменяет?

АВ. Нет, это разные вещи. Но есть общее: ты должен быть сосредоточен. Если ты сделал грубую ошибку, тебе никто не поможет ни при каких обстоятельствах. Ты сам за все отвечаешь. И ты надеешься на товарищей так же, как в альпинизме, которые тебе подскажут, объяснят, подскажут ветер, подскажут направление захода на площадку, подскажут тактику прыжка. У каждого прыжка своя тактика. В этом смысле он требует ума и сосредоточенности. Это спорт не для безумных. Так же, как и альпинизм требует ума и сосредоточенности, расчета, тактики, возможности отказаться от того, что ты делаешь. Я занимаюсь BASE-jumping, и он доставляет мне огромное удовольствие, так же, как в свое время доставлял альпинизм.

ИМ. В заключение, что бы вы от себя пожелали участникам, организаторам фестиваля?

АВ. Конечно, то, что мы обсуждали с вами только что. Я бы хотел пожелать им здравого отношения. Несмотря на спортивный ажиотаж, всегда здраво взвешивать. И когда идешь на гору, идти, как на обычную гору, несмотря на то, что соревнуешься. Это первое. А второе, я пожелал бы коммуникации. Разговаривай с другими, которые не похожи на тебя. С какими-нибудь мультиспортсменами или какими-нибудь бэйсерами. У них есть очень интересный опыт, очень интересный свой мир. И готовность вступить с ними в коммуникацию, обсудить опыт – это очень важная вещь. Эти две вещи я бы пожелал.

Беседу Ирины Морозовой с Андреем Волковым записала Екатерина Яковенко.